Название: Греться под чешуйчатым боком
Бета: Zelill
Фандом: Ривердейл
Категория: фемслэш
Основные персонажи: Джагхед Джонс, Форсайт Пендлтон Джонс (ЭфПи), Элизабет Купер (Бетти)
Пэйринг: фем!Джагхед/Бетти (фем!Багхед)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Драма, Повседневность, ER (Established Relationship), Пропущенная сцена
Предупреждения: Смена пола (gender switch)
Размер: планируется Мини, написано 18 страниц, 4 части
Статус: в процессе
Описание: Что еще остается выходом для «той странной нелюдимой девчонки в тусклой шапке», кроме как найти ещё худшую замену их разбитой, отвратной, но всё-таки семье? Куда ещё пойти, не отступаясь от своего мнения?
Примечание:
Латаю те дыры в мотивации Джагхеда, что есть после начала 2 сезона, оставляю новые. Поведение перед сотрудницей соцзащиты — это ершистость из-за всего навалившегося, а не из-за ее намерений. Хэдканоны такие хэдканоны.
Кто верила змее
— Джагги, ну куда ты теперь пойдёшь?
Слишком фамильярно.
Джагхед наклоняется над кружкой с чаем, забиваясь в угол и точно пытаясь клюнуть носом в расползающиеся по кипятку коричневые чернила заварки. Шапку при этой женщине снимать совсем не хочется, и длинные пряди — пародия курчавого каре — лезут ей в рот. «Странным девочкам нужно немного любви и должного воспитания», так ведь? Или что же ещё ей хотят предложить в обход официальных документов?
— Джагхед, ну пойми, я специально встретилась с тобой лично, чтобы всё объяснить. Это не входит в мои обязанности.
У Джагхед нет на этот завуалированный заботой упрёк ни одного вежливого слова. Да и вообще, она не видит здесь ничего, кроме упрёка и попытки втиснуть её в рамки хоть какой-нибудь приемлемой для законодательства семьи. Она просто смотрит на соцработницу и снова упирается взглядом в пар, но видит мимо кружки.
— Не возвращайся, слышишь?!
Она терпела многое. И пьянки отца, и его увольнение, и обвинения в воровстве, и — то, к чему всё катилось, и что продолжилось — развод с не выдержавшей его выходок матерью. Необходимость сменить окружение заставляют её чувствовать себя вытесненной из большинства важных ей жизней. У неё теперь другая школа. Мать не звонит. И хочется снова ссутулиться, нервно и тихо отстукивая ритм от нескончаемого блюза своей нервозности. Бетти. Ей явно хотелось как лучше ровно настолько, чтобы перестать этим благим намерениям доверять.
— Мисс Джонс, — это звук осторожно отодвигаемого блюдца мешает слышать явно мягко-покровительственные нотки, что явно сжились с другими профессиональными привычками этой женщины, — Я вижу ваши перспективы. Вы достаточно разумны, чтобы понять, что вашим кровным родным и так тяжело, а ваше будущее, невзирая на впечатляющие результаты в учёбе, будет достаточно угрожающим для ваших же планов.
— И как же меня хотят переделать в угоду общественным благам? Что от меня хотят за то, в чём обвинили отца? — она приподнимает голову лишь для этих вопросов, а потом снова хватает себя за запястье, понимая, что сосредоточение на пальцах, сдавивших запястье до белых следов — лишь временное отвлечение от чувства потерянности.
Вжавшись поясницей в диванчик до скрипа его томатно-алой обивки, она пытается смягчить сказанное:
— Простите, я понимаю, что это важно, что в приёмной семье мне будет лучше. И… что это ради будущего.
Меркантильность происходящего в намёках этой непреклонной и улыбчивой женщины доходит до неё не сразу. При встрече эти люди будут ждать потерянную девчонку, явно по примеру мамы Бетти не поминать отца всуе, либо, если ей повезёт, с пониманием относиться к тому, что он всё же есть в её прошлом, как и вся остальная семья. И, в отличие от сестры с матерью, плавно обтекать касательно «убийцы Джейсона Блоссома» все острые камни в их разговорах. Неплохой компромисс между ненавязчивой тактичностью и смешанным с ожиданием быть хорошими приёмными родителями лицемерием. В документе, что ей дают посмотреть и, пока мисс Вайс отходила на её «присмотреться и подумать» в туалет, страничках фейсбука, сквозит нечто похожее на это ожидание.
— Поверь, я отобрала те семьи, что понимают не только твою ситуацию, но и трудности в отношениях с вашей девушкой. Мисс Джонс… Джагхед, вы извините, но я не могу не рассмотреть этот факт, поскольку вам нужна семья, принимающая вас такой, как вы есть…
Побудь нам хорошей приёмной дочерью, а мы будем делать вид, что не обвиняем твоего отца. Приноси хорошие оценки, делись как прошёл день за ужином, и ты получишь жильё над головой, пару лет без порочащих твоё личное дело связей, а главное — деньги на хороший колледж с перспективой как минимум нематериальной, но благодарности за то, что мы тебя вытащили из дерьма. И больно, что под «дерьмом» имеется именно судебный рок и преступный мир как тень от её отца, но никак не его невнимание и вообще, как не поддаться ощущению, что за его проступки валяют в дёгте и перьях именно тебя?
— Да, конечно. Всё ради соблюдения моих прав и уважения ориентации.
Джаг часто моргает и думает, что класть руки на стол, выказывая своими начинающими проступать следами от руки излишне много сомнений — слишком трусливо. А ещё — что Бетти, ради которой она ни за что не захотела уезжать, должна понимать, как ей сейчас тяжело, а не следить за её отцом.
— Я рада, что вы принимаете мою сторону. И что не стоит тянуть со встречей.
Каждая фраза — это как шприц с анестезией и нож.
Мягкие фразы — полный шприц анестетика, чтобы не сделать таким болезненным законное решение. Непреклонные — нож, точно ищущий место для линии надреза.
Ты ещё не понимаешь, как это — течёт кровь, тебя режут, а с тебя, такой намного больше чем просто уязвимой, ободрали уже треть кожи. С каждой трудностью её всё меньше, нет естественного барьера против отчаяния.
Спустя несколько дней она стаскивает с Бетти кофточку из нежнейшей шерсти, та держит в руках её лицо до тех пор, пока не слетит на пол шапка, и это явно из-за Бетти в трейлере сейчас так хорошо, как не было уже давно.
Ну правда, что бы не случилось, Джаг любит Бетти, что ещё тут признавать, когда вы уже раздеваетесь ты стукаешься коленками об ящик, а она — лопатками об шкаф и обе ничего не замечаете?
Когда их прерывает стук в дверь и десяток «Змеев» готовы отдать ей куртку, она понимает: нельзя быть совсем одной. Ни в школе, ни с Бетти, только если это твоя история и текст, но оставаться одной, да ещё и с приёмными родителями с южной части города — это что смириться с решением соцработницы.
А с ним — это как срезать кожу дальше. Она и так сделала то, что дóлжно: помогала своим друзьям, даже Шерил, пыталась быть хорошей девушкой для Бетти, покрывая её из-за выходок и контроля матери.
— Джагги?..
Один оборот — и то, что зрело в ней казавшимся нечестным сомнением становится её решением.
Если ей не быть ближе к отцу и семье, если нет ничего что могло бы ей помочь так, чтобы не заключать сделок на контракт под названием «хорошая дочь-подросток на два года» то лучше приспособиться.
Бетти должна её понять.
Джагхед надевает куртку с раскрытой змеиной пастью. У неё забрали её не самую лучшую, но привычную жизнь — семью с пьющим, но понимающим её нелюдимый характер отцом, чуть не предали друзья, что считали вмешательство в её дела гораздо лучшей альтернативой, чем помощь напрямую и поддержку в той форме, что учитывала бы её мнение. Как и те надежды быть в том месте, где важна она сама, а не её происхождение и то, насколько далеко её родные и хватит ли им места для присутствия в их жизни. Ривердейл запретил ей забываться.
Несмотря на всю её помощь и поддержку, их общую увлечённость и такое сходство убеждений Бетти просто не сможет сделать для неё всё и всегда. У Бетти отняли не всё. С неё не срезали её родную, человеческую, кожу.
А у «Змеев» есть эта куртка, эквивалент её решения.
Вместо родной кожи — чешуя.
Ей предложили змеиную кожу вместо того чтобы не оказаться ободранной заживо всем тем, что с ней так легко могло случиться.
Со срезанной кожей никому не выжить.
Что же ещё остается, если не нарастить новую?
Дочь (не) степфордской жены
— А как ты спишь теперь? С моими разговорами не выспишься.
У Бетти аккуратные свитера. У Бетти сдержанная девчачьесть в дизайне комнаты с розовыми обоями и неброскими лепными цветами на трюмо. И даже запах духов, притаившихся за рядами заколок и тюбиков? порой кажется Джагги таким же аккуратно-сдержанным, хотя к нему она принюхивалась от силы пару раз, больше обращая внимание на запах самой Бетти.
Всё чинно и аккуратно: у современной версии степфордской жены должна быть и такая же, готовая перенять только то, что её не опорочат, дочь. Ну хоть одна, младшая. В сказках таких часто считают лучшими. Особенно когда родители не хотят лишний раз говорить о старшей.
Я тебе рассказывала про ночник, Полли днём держит его под кроватью. Он розовый, как взбитый клубничный коктейль. Ну или выцветший мишка Гамми. Представь его рядом… этот голос вызывает у неё плохо сдерживаемую улыбку, точно она рядом и шепчет ей на ухо перед сном.
Даже сравнения у неё кажутся мягкими, точно вычитанными из энциклопедии для девочек, всей в блестках и феях на обложке? прямо ходячий эталон, чтобы читать такое младшей сестре. Хотя у неё Джеллибин такие не любила, читая вместе с ней энциклопедии про динозавров и редких птиц.
Меня пытаются усыпить колыбельной и сказками? Вот уж не ожидала от тебя такой гиперопёки, Бэтти Поппинс, мысленно Джаг прижимается к ней, тонет пахнущих лавандовым отбеливателем простынях, в мягком матрасе, целует её на ощупь.
В её кухне, на большинстве поверхностей фургона нет никаких отражающих покрытий, однако вся рациональность, что есть в Джагги, что пока ещё не утонула дырявой баржей в таком течение мыслей, говорит: у тебя тоже блаженная улыбка от её слов, так бывает.
— Ну тебе нужно отдыхать, набираться сил, — голос Бетти становится взволнованным, Джагхед видит её вскочившей с кровати и нервно всплескивающей свободной рукой. Та юристка ведь обещала помочь, ты же знаешь, что теперь твоё беспокойство вредит тебе, Джагги.
Степфордская дочь уже не настолько хороша по мнению матери, раз так говорит. Стоит начать что-то скептически фыркать и степфордская дочь мгновенно сбросила свою маску идеала, показывая, что упертости в ней больше, чем у матери, подражающей современному идеалу робоженщины из фильма. Увы, у неё сбой в программе начался не с неправильно спаянных микросхем, а с помешанности на соответствии идеалам. В такие моменты Джаг хочет обнять Бетти, понимая, что разумные аргументы или её сдержанность в возражениях никак не поможет в спорах с миссис Купер. Если вообще можно называть таковыми её молчаливость на совместном ужине и манеру опускать взгляд в размятые вилкой и размазанные по жирному соусу в тарелке луковые кольца.
Именно в такие моменты Бетти даёт сто очков вперед её зажатости: возражает так, как полагается взрослой. Взрослой, а не имеющей полное право на порцию подростковой свободы дочери женщины, погрязшей в инфантильных списках того, насколько кто должны соответствовать макетам обложек с журналов «Эталоны по жизни» в голове Элис Купер. При матери Бетти всё равно показывает, что нет смысла между гонкой за идеалом младшей дочки, если её уже рады променять на роль идеальной степфордской жены, разве что работающей также рьяно, как и следящей за вышколенностью своих детей.
Джагхед замирает с яблоком в руке, а потом переключается на видеозвонок:
— Боюсь, что сегодня я побеспокою бессонницей ещё и миссис Купер. Может завтра мне и не засчитают явку с повинной в качестве смягчающего обстоятельства, но в издательстве уже наслышаны о том, что у Куперов слишком хорошая дочь чтобы отчитывать её прилюдно, да ещё и перед её девушкой, винящей себя в чужих бедах.
В с виду таком далёком свете из комнаты Арчи видны лишь очертания её подрагиваю плеча и похожей на птичье крылышко отставленной ладони. Бетти представляет эту сцену, Бетти тихо смеётся.
Ну, а как ещё я объясню, что ты меня успокаивала? Она и так едва понимает, что я оказывается не пользуюсь лаком для волос и не ношу лифчика вовсе не за тем, чтобы понравиться и заразить своим примером чью-нибудь образцовую дочь.
Последнее это то, что она пыталась объяснить не одной «степфордской матери», а ещё многим, включая тех, кто заставали её в школьной раздевалке.
Ну… Это мне придётся ей объяснить, что образцовая дочь уже давно не такая и её матери пора принять что ты у нас не такая типичная хулиганка, чтобы вписаться в такой образ.
— Скучновато без клише? Здесь нужна целая статья о том, как они представлены среди девушек в масс-медиа…
Телефон вибрирует. Джагхед смотрит на сообщение:
«Остальное напишу потом, целую»
Джонс-третья скомкано улыбается и кладёт нарезанные яблоки в контейнер.
В следующем сообщении Бетти подробно описывает, почему им лучше лечь, а может даже и раздеться, да и вообще с десяток ссылок на то, за что её мама будет вопрошать про «вы предохранялись?».
«Так вот что так усердно скрывают в учебниках про женское искусство. Думаю, третье стоит включить в иллюстрации по уроку подового воспитания.»
Экран снова возвращается в видеорежим.
— И предложить проверить?
Джаг ставит ингредиенты для салата в холодильник.
— Это будет уже внеклассное времяпрепровождение, Джульетта Купер.
— Ну надеюсь, теперь нам никто не помешает, Ромалия Джонс.
Если бы по их отношениям снимали ремейк не только старых, но и новых «Степфордских жён», то Бетти бы первая нашла вместе с ней пульт управления и гайки от обшивки. Он бы был слишком оптимистичным и закончился бы бурной лесбийской сценой на этой сдержанно-девчачьей кровати. Ну, а пока…
Пускай они пародийные Ромалия Джонс и Джульетта Купер наконец-таки найдут возможность чтобы желать друг другу спокойной ночи не по телефону.
С таким реально идеальным перфекционизмом как у Бетти Купер можно одолеть и создателя степфордских жён, и энтузиастку из этого свалившего вину на женщин ремейка.
Чьи кости делят по шкафам
― Я вздрогнула и уронила завтрак просто от стука в дверь, понимаешь?
Джаг смотрит на неё, медленно накрывая её ладонь своей.
― И мать не пытается тебя успокоить?
Бетти трясёт головой, стараясь не прервать свой рассказ слезами. Джаг видит лишь её раскрасневшиеся глаза. Руку Бетти отдёргивает, и Джаг с дрожью перекладывает ладонь ей на плечо.
― Она всё чаще требует не добавлять нам подозрительных улик. Как будто Чик для неё ― это гарантия всех семейных радостей на земле… А когда Полли…
Бетти трясётся уже не от холода, просто сложив ладони «лодочкой» зажимает их между колен и пытается не шмыгать носом.
Джаг снова пытается её обнять, но рука трясётся пуще прежнего.
Она не кажется себе такой справедливой и смелой, что раскроет парочку преступлений, переживёт от «Змей» мордобой вместо стриптиза только в порядке уважения к её отцу, пригрозит накробаронессе Ривердейла или же не постесняется потребовать объяснений у госпожи мэра. Она вообще кажется себе пропустившей всё на свете.
― А тело?..
Джаг вообще не понимает, как она сумела так быстро перейти к делу. Это слишком неспешный разговор, ей вообще стоит прикусить свой слишком наловчившийся быть жалящим язык, прежде чем спрашивать. Она уже корит себя за это, а мозг несёт её по привычной стезе: какие улики, сколько времени прошло, нет ли каких ошибок. И почему она ещё не кинулась с обвинениями на миссис Купер?
― Мама уже знала, куда его спрятать, отец же говорил тебе, как она была среди вас? ― Бетти складывает руки на груди так, чтобы не было видно ладони, будто кровь с них так и не смылась, ― Она выглядела так, как будто с каждым обвинением Чика закочится и её жизнь. Как я могла оставить её одну с этим жутким убеждением и трупом на полу?..
Джаг прячет руки поближе к подмышкам вслед за ней, но жмётся поближе, пытаясь показать, что она её не боится. Что-то же должно им помочь, что-то должно снять с них все обвинения, что-то… Джагхед вздыхает глубоко, надеясь снова прийти к тем опережающим события мыслям, что помогут Бетти на деле. Итак, Бетти не хотела. Бетти, несмотря ни на что, боится за мать. И ещё до первого поцелуя с Бетти Элис Купер показала, что взрослой в их семье бывает именно Бетти, а не Элис. Что она может сказать ей, если Бетти в кои-то веки готова спасти брата и мать, поступившись принципами той справедливости, за которую миссис Купер так боролась в редакции? Что конкретно взятая Джаг может сделать для своей девушки дабы сохранить всё то дорогое, что осталось от её якобы образцовой семьи?
― Может, дело в её прошлом? Она же всю жизнь молчала, насколько много секретов скрыли «Змеи». Ты ведь знаешь, как ну, мы…
Бетти разворачивает её за плечо так резко, что Джаг не успевает понять, отчего так сильно давит лямка её дешевого «спортивного» лифчика, не то что договорить.
― Ты не бросаешь своих. Джаг, я же говорила, что хочу вступить в ваши ряды. Почему твой отец не согласится на это, если есть необходимость? Просто не говори ему, зачем и я…
Теперь не успевает закончить фразу сама Бетти. Джаг мотает головой и прекрасно понимает, что если и впутывать в сокрытие улик её банду, то только вмешавшись самой. И ни за что не дать Бетти пройти любую ― даже «исключительную» ― фазу испытаний.
Именно из-за последнего она отрицательно мотает головой, так что чёлка бьёт её по щекам и сползает шапка.
― Нет, Бетти, нет, никакой банды, с тебя хватит.
― Но Джаг, как я могу что-то сделать, сейчас уже прошла неделя, я явно ошибусь с уликами, у меня уже есть телефон. Ты можешь что-то сделать хотя бы с этим?..
Джаг трёт ладони так, точно у неё в руках есть маленький трут, и с его помощью она сможет высечь хоть искру чего-то справедливого и верного, что должна была в ней остаться и помочь и Бетти, и сохранению тех принципов, что она давно назначила самой себе.
― Я…
Она ещё не нашла слов для себя, чтобы объяснить все «зачем» и «почему», но уже знает, каким окажется её явно неверное решение.
Змеи не бросают своих.
Но Бетти не нужно быть в банде, чтобы Джаг помогла ей в том, в чём вступилась и за отца.
― Я и сама не ожидала, что Бетти хоть что-нибудь предпримет. И сделает это именно так.
Бывают случаи, когда ни одно «ты разочаровала меня, дочь» не сравнить с тем, как сильно будет пытаться усмехнуться отец, глядя на попытки этой дочери объяснить насколько всё плохо и, чёрт возьми, неправильно.
Джаг и сама не знает, как всё плохое и неверное добралось и до жизни Бетти.
― Значит, Элис так сильно хотела разворошить прошлое, ― ЭфПи пытается улыбнуться, но в итоге тихо бросает сквозь зубы, ― Чёрт возьми, Элис, ну почему ты заставляешь быть нас в расчёте в такой момент!
Джаг знает, об этом «расчёте»: один спрятанный труп против другого, одна случайная смерть в юности против смерти, что защищала жизнь новообретённого сына. Ну, вроде бы как защищала, ибо Джаг прекрасно убедилась, как миссис Купер умеет врать каждой из обеих дочерей.
― И мне страшно за…
― Ну да, то Бетти уже помогла раскрыть всю заварушку с наркотой, то Бетти не сдала бы мать, чтобы не оказаться нос к носу с этой Вайс, как ты.
Обернувшись, Джаг отнимает кулак ото рта:
― Мне не к кому пойти сейчас, знаешь?
Вздохнув, она прячет ладони под мышки, а взгляд ― в потемневших узорах коврика у двери, где не пойми как, но всё же видны следы её так и не снятых кедов.
― Господи, Джаг, ты издеваешься? ― Отец фыркает и в который раз за вечер качает головой, ― Я могу выделить тебе целую банду и вообще, за тобой пойдут те люди, которых я чуть не выгнал из-за твоих выходок!
Джаг порывается отойти от навесного шкафчика, лишь бы не нарываться на ненужные упрёки, но в итоге говорит как есть:
― Ты сам уже запретил им с тобой связываться. Половина из них злятся на тебя из-за Верзилы. И сколько же остаётся тех, кто способны прибежать нам на помощь, а потом ни за что не проболтаться и не глумиться над Куперами, храня этот секрет?
ЭфПи хмыкает. Джаг всё равно не знает, что ещё ей добавить дабы объяснить, насколько ранит её участие Бетти в сокрытии улик и насколько сильно она хочет чтобы её девушку не пришлось вызволять из-под стражи, как отца.
От ладони на плече Джагхед оборачивается, не сразу поняв, что это довольно неожиданно для её отца.
― Ты хоть и натворила ненужного в банде, но запомни: я всегда уважаю то, насколько рассудительна моя старшая дочь. Именно ради этого, Бетти и памяти о прошлом Элис я сделаю всё что нужно. Понимаешь?
Джаг кивает и всё равно норовит отвернуться. Что-то не так, отец любит обещать…
― Но. Всего одно «но», ― взгляд Джаг становится колючим и именно поэтому она смотрит отцу прямо в лицо, ― Элис должна сама прийти сюда за помощью.
Джаг снова отворачивается, на этот раз сбросив широкую ладонь с плеча.
Если так, то ей остается лишь улучить момент и хотя бы написать Бетти.
Вот для последнего ей не нужны никакие отцовские «если».
Кофе без сахара дымится только в одной чашке ― у миссис Купер.
Джагхед же нехорошо, когда она не заедает стресс.
Всю посуду от её незапланированного ужина убрал Поп и теперь осталась лишь чашка, а музыка не заглушает звук последних пятидесятицентовиков, что завалились в дырку её кармана.
Элис жутко притихшая. Джаг свешивает руку с диванчика, чтобы у Бетти было место прижаться к ней, а у неё ― вовремя обнять.
Слишком странное деление ошибок: убийца с прошлым банды, её дочь, что не может не покрывать свою испуганную мать и состоявшаяся «Змея», что оказывается наименее готовой чтобы покрывать их обеих.
Что ж, ЭфПи оказался прав ― Элис пришла.
Джаг не знает, что же именно сотворили руки миссис Купер, но раз это был нож ― удар был точен, и стоит надеяться, что страх или чувство вины не дают миссис Купер выказать дежурное неодобрение в сторону личной жизни Бетти.
Рядом с Джаг Бетти явно легче ― она не должна доказывать взвинченной матери, что ей лучше сидеть смирно и не комкать салфетку за салфеткой, подавляя свою нервозность. Но сейчас миссис Купер справляется сама: не шумит и не шушукается, выдавая их, только поджимает губы, глядя на телефон. Тем лучше ― Бетти нужны силы.
Ожидание в «Попсе» тоже их требует.
И раз уж Джаг здесь, то ей стоит попробовать поддержать хотя бы Бетти, чтобы они смогли вытерпеть это ожидание как можно дольше.
Отец предлагает одолжить им с Бетти мотоцикл, но Джаг отказывается.
Отец переночует у Куперов, а Джаг с Бетти всё идут по тротуару, пытаясь хоть как-то уложить в голове весь этот день пополнивший общими скелетами в их шкафах.
Джаг чувствует, что их молчание не всегда спасительно и компенсирует это, время от времени гладя Бетти по плечу.
Они останавливаются у ступенек.
Бетти оглядывается на дверь:
― Мне пора. Я устала, но очень хочу, чтобы мне стало легче. Не замёрзни тут.
Джаг целует Бетти на прощание, стараясь обнять покрепче и не волноваться самой:
― Я дойду без ЭфПи. Ты как сейчас? Мне тебя проводить до крыльца?
Бетти смотрит на своё крыльцо, на слишком мирный для произошедшего несколько дней ранее дом и шепчет:
― Я напишу.
―Да… Спокойной ночи.
Джаг обнимает её покрепче.
Дверь закрывается, а Джаг всё ходит из стороны в сторону изредка поправляя то сумку, то волосы, от порывов ветра лезущие в лицо.
Бетти явно не договаривает, ей явно хуже, возможно, даже хуже, чем когда у неё были илы помочь матери.
Джаг решает отыскать телефон, но вместо него из кармана выпадает обгрызенный карандаш. В момент, когда она находит во внутреннем кармане телефон, дверь тихо скрипит.
Джаг так и застывает с карандашом в руке и телефоном.
― Бетти?
Она едва понимает в чём дело, Бетти силится не то что-то сказать, не то улыбнуться, а Джаг уже прижимает её, гладя по плечам и шепчет:
― Захвати куртку, ты же в одной пижаме.
Бетти мотает головой и встрёпанный хвост щекочет Джаг по руке.
― Нет.
Джаг упирается подбородком ей в макушку и тут же отстраняется. Бетти смотрит на неё и шепчет:
― Переночуй здесь. Я не хочу засыпать одна.
Джаг торопливо заходит в прихожую, аккуратно прикрывая дверь.
― Да, конечно.
Миссис Купер всё поймет. Ну, а если даже у неё найдутся силы на претензии…
Что ж, Джаг не впервой.
Она смогла возразить самому Хайраму Лоджу, снять его обвинения с целого квартала, найти историю невинно убитых и сделать всё от неё зависящее, чтобы вытащить из тюрьмы своего отца. А значит, в её силах помочь и Бетти.
День Обыкновения
Утро у Джаг начинается не с кофе и не с будильника. Хотя будит её именно оповещение с «Фейсбука» и пара сообщений с «Дискорда», хотя там может ожить лишь заброшенный игровой чат, вкладку с которым она часто забывает закрыть.
Потирая ладонью лицо, Джаг, сопя и вздыхая, начинает с настроек страницы: неужели можно оставить её в покое с этими оповещениями?
Потом закрывает вкладку чата и выходит из большинства соцсетей, оставляя открытой лишь почту и проверяя настройки спама.
Антивирусных программ хватает, чтобы сегодня всё было тихо, а времени и зарядки ноутбука — чтобы записать пару страниц. От них Джаг отвлекает урчание собственного желудка и потому Джаг решает, что можно собираться. Почистив зубы, она достает пару плохо прожаренных тостов и ищет более-менее не отсыревшую майку, что вчера не успела бросить в стирку. В ванной не видно плесени, но Джаг уже знает, что в случае чего здесь придётся ремонтировать чуть ли не четверть трейлера, а ей — проситься ночевать к Бетти или Тони. Сухим оказывается лишь её старенький лифчик и тонкая рубашка.
Переодеваясь, Джаг ищет глазами свою шапку, а почистив зубы — лезет под кровать, дотошно отряхивая от пыли чехол от ноутбука. Шапка обнаруживается на кресле, прямо рядом с пакетом и дожевывая тост, Джаг с удивлением узнаёт почерк отца.
Пожалуй, это могло бы быть приятным: и что с работой в «Попсе» ЭфПи стал чаще приносить ей еду, не утаскивать с собой термос с её кофе и повинуясь облику порядочного гражданина, вовремя отвозить и забирать бельё из прачечной. Не то чтобы этого много для заботы, но по крайней мере достаточно, чтобы напомнить Джаг, как ЭфПи старается быть благодарным, даже когда не одобряет решения Джаг.
И заглянув в увесистый бумажный пакет, Джаг слегка качает головой: это даже щедро.
Но именно надпись на нём подводит итог такой щедрости.
«Моей имениннице Джаг Форсинтии Джонс».
Это не то, о чём она хотела бы напоминать всем вокруг, допивая колу в столовой. Даже банда и Арчи с Бетти не смогут помочь ей с тем, как неприятно вспоминать свой вытеснивший её с внезапной пьяной вечеринки День Рождения. Или все те, что были до него.
Поэтому треть содержимого завтрака от отца Джаг съедает прямо перед выходом, пока рёбра не начинают ныть от обильного завтрака, а остаток фирменной деревенской картошки не остаётся торчать в её заднем кармане.
После этого можно завернуть пакет ещё сильнее и теперь все вопросы сведутся лишь к размашистой букве «J», что крючком вылезает из-за границ свёрнутого бумажного края.
Вот теперь осталось завести мотоцикл, закрыть трейлер и тогда этот день станет настолько обыкновенным, насколько это возможно.
По крайней мере, застёгивая куртку, рассуждает Джаг, Арчи и Тони будут держать себя в руках.
А вот Бетти…
Джаг искренне надеется, что всё обойдётся парочкой книг и тортом.
***
Если судьба решила оставить всё как есть без сюрпризов, лицемерия и фальши — то лучшего вознаграждения от поведения окружающих как «прошу вас, не отвлекайтесь, мисс Джонс» на географии, Джаг не могла бы ожидать. К счастью, вместо громких поздравлений банда ограничивается рукопожатиями и похлопываниями по плечу да мягкой, усердно скрывающей сострадание улыбкой Тони.
Именно Тони и признаётся, что попросила всех, кого могла, чтобы её не трогали.
— На уроке всё было очень прозаично, — делится с ней Джаг, — Я рада, что там не было фальшивых поздравлений, а просто просьба быть внимательней.
— Ты всё равно могла бы попросить меня, чтобы я ответила раньше, — разводит руками Тони, — А ещё мне признались, что ты очень сильно не хочешь сюрпризов.
После такого Джаг понимает, что разворачивать пакет можно было и при банде. Но естественно, уточняет:
— И кто же именно открывал этот скелет в моём шкафу?
Тони прячет руки в рукавах кожанки:
— ЭфПи потянуло на разговор подальше от чужих ушей. К слову, именно поэтому он велел тебе передать, что вернётся поздно, а подарок будет ждать тебя после школы прямо под ноутбуком. Впрочем, я очень рада, что это не деньги.
Сидя на ступеньку выше, она смотрит в сторону своего рюкзака, а не на Джаг. Даже так, ничего не говоря, Джаг чувствует её солидарность. Она умеет её выражать. Молчанием. Тишиной. Неподвижным взглядом.
Именно за эти несколько секунд Джаг понимает, что простит ей желание компенсировать все те разы, когда Тони не смогла бы помочь ей сделать личный праздник Джаг чем-то особенным.
Поэтому когда Тони отдаёт ей парочку далеко не новых книг из личной библиотеки, Джаг понимает, что самое особенное в её День Рождения это говорить с теми, кто её понимают.
После уроков её поздравляет так и не дозвонившаяся Джеллибин. Они с матерью присылают кучу эмодзи в сообщениях — возможно, оба их набирала сама сестрёнка, а мать просто сонно надиктовала их после ночной смены.
Подарком отца оказывается код для оплаченных онлайн-уроков по писательскому мастерству, причём это явно включает университетский курс литературы, а не простые советы или задания.
Джаг уже рада, что её мысленно составленный список вычеркнул почти всех, кто могли бы устроить сеанс гиперопёки и ненужных сюрпризов. Быть может, тот факт, что в него попали Арчи и Бетти не так сильно усложнит всю ситуацию.
Даже если Бетти сегодня не было в школе, а на все её сообщения она высылала лишь смайлики с поцелуями и просьбы увидеться позже, Джаг мысленно заклинает её ограничиться тортом.
Впрочем, когда ей звонит вечно занятый с Вероникой Арчи, Джаг не сомневается: это действительно будет прогулкой у реки и парой поздравлений.
И если она задержится там до вечера — ничем больше.
Всё действительно начинается с прогулки.
— Я старался не привлечь к тебе лишнее внимание, — делится Арчи, — Так что если сегодня и будет что-то неожиданное, то я оставил это на совести Бетти.
— Спасибо, — кивает Джаг, — Думаю, торта и бургеров из лучшей телятины штата будет достаточно.
— Ну смотри сама, — Арчи указывает на присыпанную хвоей тропинку.
Щурясь, Джаг пытается высматривать повнимательнее, но лишь спустя полсотни шагов замечает тент со складной мебелью, гитару Арчи и Бетти с Вероникой, что-то шепчущих в сторону телефона последней.
Ещё ближе видно пару сумок и шарики, примотанные к кустам.
Единственное, что кроме них выделяется из атмосферы посиделок на природе это куча домашней посуды и явно приготовленной не только для пикника еды. Джаг не видит торта, но тот явно ожидает своего часа в квадратной сумке, наравне с парой бутылок дорогого шампанского от Вероники.
— Итак, Би и Ви готовы встречать именинницу! — тихо констатирует Джаг.
Бетти оборачивается первой, Вероника, чья трансляция обрывается на полуслове, снимает как она бежит к Джаг и лишь после этого комментирует:
— Багхед не особо желает показать своё воссоединение на публике так что я заканчиваю трансляцию на жарких объятиях, увидимся снова!
Джаг обняв, и впрямь целует Бетти, когда Ронни кладёт телефон между огромной пиццей и огромной порцией картошки.
— Сегодня мы решили просто накормить тебя и поздравить на словах, — счастливо улыбаясь, поясняет Бетти, — Тент мы натянули чтобы не промокла еда, с утра слишком туманно. Как раз подойдёт, если мы останемся здесь, чтобы посмотреть артхаусы или ужасы, Арч как раз нашёл у себя на чердаке проектор и старые плёнки.
Джаг понимает, что это мало отличается от их посиделок в «Попсе», просто здесь очень тихо и нет лишних поздравлений. Но всё равно не может удержаться и накладывая себе побольше картошки в соусе, напоминает Арчи:
— Учти, что это слишком пышно даже для тебя.
Арчи улыбается и разводит руками:
— Ну вообще-то это почти вся еда и плёнки с проектором мы дарим вместе с Ронни, у Бетти…
Джаг резко оборачивается к Бетти, что смотрит на неё и улыбается самой ангельской из своих улыбок:
— Прости, Джаг, но это того стоит. Всего лишь один небольшой подарок.
Джаг подмечает и улыбки Арчи с Вероникой, и самые искренние глаза Бетти и чувствует себя так, будто отмотала лет эдак восемь своей жизни в прошлое девочки, сжатой как пружина, не знающей, куда себя деть из роли улыбчивой именинницы. Там она должна была не плакать, когда родители тихо переругивались, украшая накануне каждое из пирожных. Там она должна была смотреть прямо в камеру и делать вид, что ничего не подслушивала, когда перед щёлканьем затвора её умоляли «Ну же, улыбнись, Форсинтия! *». Там же скандалы могли возобновиться с утроенной силой, если вместо улыбки Джаг изредка плакала, а родители начинали поздно вечером упрекать друг друга в плохом вкладе в праздник или воспитание для дочери. Эти улыбки напоминают ей, что она буквально обязана благодарить их в ответ.
— Джаг. Это всего лишь торт, который я испекла. Больше никаких сюрпризов, обещаю.
Джаг вскидывает голову, когда Бетти с тревогой кладёт руку ей на плечо.
Как всегда, когда она чувствует, что ей тревожно, и прикосновение выходит очень осторожным.
У Джаг хватает сил, чтобы кивнуть и накрыть её ладонь своей. Бетти отзывается на это небольшой улыбкой и гладит её по плечу.
— Прости, если этого слишком много. Я хотела написать ещё и песню и спеть её вместе с Арчи, но я вижу, что тебе это не приносит столько радости.
Джаг с облегчением выдыхает:
— Спасибо. Я, пожалуй, начну со своего угощения.
Арчи тоже не остаётся в стороне:
— Да, Джаг, мы всё понимаем. Сегодня я буду петь просто так, какие-нибудь старые песни, не больше. И поверь, Бетти очень старается не доставать тебя своей заботой…
Джаг всё ещё смотрит на свои сцепленные пальцы и откинувшись на складное кресло, изредка кивает:
— Да, да. Хорошо… Я… попробую.
Вероника вносит свою дипломатичную лепту:
— Ничего экстраординарного, всего лишь бутылка нашего любимого вина и всё то, что мы приготовили вместе с Попсом! Он любезно разрешил нам вмешаться в его меню!
Арчи подытоживает:
— Я всё равно не успел бы написать эту песню, слишком занят.
«Не успел бы»… «Занят»…
Всё звучит очень буднично и просто, как если бы Арчи делился с ними плохими результатами теста по математике. Это признание настолько не заточено под день её появления на свет, что Джаг поднимает голову и откусив знатный кусок от мяса, бросает с набитым ртом:
— Если что — я заслуживаю, чтобы вы угощались вместе со мной.
Вероника подхватывает первой:
— Мне вон тот маффин с лимоном!
Бетти, коротко сжав её ладонь, высматривает одноразовые тарелки:
— А мне пирог с индейкой!
Арчи встаёт с блюдом наперевес:
— А кому салат с артишоками?
Они так долго накладывают себе порцию за порцией, что Джаг сама не замечает, как уходит её напряжение и она даже бывает не против, чтобы Вероника продолжила свою трансляцию во имя повышения своего и без того высокого статуса.
Бетти начинает льнуть к Джаг, Джаг улыбаться ей в ответ, не обращая внимание ни на что и потому неплохо справляется с той доли публичности, которую Лодж решила предать этому дню:
— Итак, у девушки моей лучшей подруги сегодня очень хороший повод чтобы мы собрались вместе. И раз этот день нельзя называть особенным, то я назову его Днём Обыкновения! И в честь этого…
Бетти не видно рядом, но Джаг не забывает и о собственном красноречии:
— Я скажу, что это очень хорошая отсылка к Льюису Кэроллу, — улыбаясь, заканчивает Джаг.
— Вот именно, — продолжает Вероника, — И в честь этого мы предлагаем для неё небольшой сюрприз!
Телефон остаётся торчать поверх коробок с пиццей, воткнутый прямо в пустую коробку от салфеток.
Вероника хлопает в ладоши, перекрывая мотив знакомой песенки, что наигрывает Арчи.
Лодж продолжает, вполоборота обращаясь к камере, но больше за спину честно ждущей свой вынужденный сюрприз Джаг:
— И чтобы не забыть о названии этого праздника, мы решили украсить им торт!
Беттти осторожно вносит увесистое блюдо на котором в огоньках от тонких белых свеч лежит торт в форме хот-дога и где в роли кетчупа выступает надпись «Джаг на День Обыкновения от Бетти и Попса».
— И я искренне ценю идею с хот-догом, — откликается развалившаяся на стуле и довольная такой невиннейшей шутке Джаг, — а также помощь Бетти, что решила подарить этому дню такое название.
Бетти пожимает плечами:
— Не за что! Оцени свой сюрприз и загадай желание, Джаг!
Джаг честно загадывает, чтобы следующие «Дни Обыкновения» в её жизни протекали не хуже этого, но вообще-то не очень тщательно задувает тонкие белые свечи, воткнутые аккурат подальше миндального «кунжута», которым украшен её торт.
— На этом всё, фото вы сможете увидеть не только здесь, но и у меня в твиттере, с вами была Ронни, чао!
Вероника заканчивает трансляцию, а над поляной повисает в меру торжественное, но в этот раз совсем не напрягающее Джаг ожидание.
— Что же, раз сеанс публичности закончен, а от сюрприза я так и не отделалась, то пора его оценить, — кивает Джаг и берётся за нож.
Три улыбки вокруг напоминают ей, что ожидание праздника возможно и в её жизни, даже если это просто её ближайшая компания и хороший торт.
Шелест кустарника, далёкий плеск ручья, шуршание оставшихся пакетов, коробок — это всё, что происходит вокруг Джаг пока она отрезает себе торт и после отрезанного куска можно прочитать лишь «ень кновения» и «Попса».
Прожевав сначала корж, а потом кремовую начинку, Джаг улыбается. Бетти слишком постаралась, но на этот подарок с привкусом оплавившихся свечек просто нельзя обижаться.
Джаг откусывает ещё кусок и Бетти наконец спрашивает:
— Вкусно?..
Джаг приглашает её усесться прямо на коленки и обняв Бетти, кивает:
— Очень. Спасибо.
Бетти тянется её поцеловать и тут же отмахивается на вездесущую камеру Вероники:
— Вспышка!
— У нас сейчас пасмурно! —
парирует Ронни, — А нам нужно парочку ярких фото, где Багхед довольны окончательно и бесповоротно!
Джаг прижимает к себе Бетти и, чуть улыбнувшись в камеру, целует Бетти сначала в щёку, размазывая небрежно нанесённый тональник.
Пару фото спустя Бетти тоже берёт кусочек торта, и Джаг улыбается:
— Вот так лучше.
И когда Бетти дожевывает свою часть, Джаг снова целует её, с упоением размазывая сладкие крошки по губам.
— Так вкуснее.
— Я хочу повторить, Арчикенс, — комментирует Вероника, отрезая себе третий кусок, — Нам тоже полагается сладкое.
Арчи смеётся первым, а Бетти откусывает прямо с рук порцию Джаг.
После этого над столом снова повисает блаженная тишина, которую прерывает лишь звук поцелуев и чуть позже — тихий вопрос Бетти:
— Ну и как тебе: действительно тихий день?
Наспех дожёвывая торт и думая о том, как же Тони умудрилась уговорить всю банду не доставать её с поздравлениями, Джаг тянется к салфеткам с выцветшим логотипом:
— Что ж, если на этом закончатся все сюрпризы за исключением еды, то я буду довольна.
Бетти смотрит на неё и улыбнувшись, шепчет на ухо:
— А вечером?
Джаг снова целует её, оставив кремовый отпечаток губ, который Бетти машинально слизывает:
— Ну, а такому я буду рада не из-за торжественных случаев.
Бетти не в силах изобразить смущение, слышен понимающий смех Вероники и Джаг думает, что возможно, это самый мирный День Рождения в её жизни.
Ну или же День Обыкновения.
А последнее название нравится ей в разы больше.
Спасибо Sweggsy за такое прекрасие!