Просто приобщайтесь.
UPD: хэдканоны. Будет пополняться и по ходу сюжета ― переписываться
—Джек любит свитера.
― В Восторге очень вяло со снесением патриархальных установок. Один стеклянный потолок делает очень много, но увы, в плане оружия помогли мутанткам лишь плазмиды, а стандарты красоты на этих хераборах с плазмидами вменили этот стандарт красоты в обязанность женщинам.
― Тот, факт, что в трупе некой дамы лежит огненный плазмид, жирно намекает, что у Стайнмана всё не ок не только с психикой, но и с подбором персонала: явно брал таких же отбитых. И если флакон в трупе, то явно пытался что-то скрыть, да ещё через свою поехавшую головушку натаскать всякой всячины в трупы по типу «шоб всё равно было красиво». Возможно, она была последней жертвой Стайнмана, что хотели похоронить чтобы укрыть улики насчёт чьих-то ошибок от родни.
― Джек очень не хочет расстраивать встроенных в его сознание фальшивых близких и потому даже если курит, то очень быстро, в несколько затяжек, чтобы никто не говорили ему про затяжки и что он травит себя никотином.
― Тенербаум на самом деле не вполне осознаёт, что её «материнский инстинкт» ― это на самом деле очень долго просыпавшаяся и так сильно мешавщая ей совесть. Бриджит и впрямь трудно принять, что она действительно способна на такие проявления раскаяния и в случае спасения Сестричек она очень легко говорит слова благодарности Джеку, чтобы не было так тяжело думать, что это она же и сделала их такими.
― Сестрички очень быстро просекли, что Бриджит можно пронять своим «мама Тенербаум» и оттого некоторые самые хулиганистые из них называют её именно так, чтобы не сильно получать за шалости.
― В штаб-квартире Бриджит нет кукол лишь потому, чтобы девочки не спрашивали, почему они так непохожи на них самих.
― Сестрички более любопытны и менее боятся чего-то неожиданного в Восторге, например, не плачут из-за деревьев, а просто интересуются, мол, а что это? А вот это как?
― Джулиет Лэнгфорд очень скептически отнеслась не просто к затеям Фонтейна и команды, но также и высказалась в одном из приватных разговоров с Бриджит, что она не одобряет эту затею. Что интересно, Бриджит не возненавидела её за это, а просто ушла в себя с ещё более твёрдой решимостью доказать что так будет лучше, а Джулиет пускай так и носится со своей жаждой сохранить человечность.
― Несмотря на свою ворчливость, Джулиет страшно переживала за то, что с ней не осталось никого в лаборатории и очень хотела бы, чтобы её сотрудницы руководствовались такой же силой здравого смысла как и она да и вообще, чтобы с ними было всё в порядке, особенно когда Восторг всё больше и больше сходит с ума.
― Сатурнийцы на самом деле создали не просто секту, но ещё и явно промышяли там своими низкопробными наркотиками. Иначе объяснить того, чей дрочерский мозг удумал ставить в пещере в честь Сатурна статуи именно туловищ с грудью 4 размера я не могу.
― Сандер Коэн на самом деле даже во всей своей смертной обиде на Эндрю всё ещё надеется, что Райан одумается и позовёт его обратно. Да, хорошим для них это не кончится, но вся фишка в том, что даже если в порыве гнева Сандер прикончит Райана, то сам же и будет об этом жалеть потому что до конца жизни он по-прежнему считал его чем-то невероятным, пускай и плюнувшим на него.
― Коэн давно юстил по Райану, ещё до того, как речь зашла о вражде с Калпепер.
― Джек на самом деле довольно низенький мужичок. Хэдканон на его рост ― не выше 164 см. А тот же Сандер-который-мудак Коэн и того ниже ― 154 см, причем это именно в таймлайне первого биошока поскольку после ДЛЦ Сандер заметно сдал, накликал на себя ещё больше побочных эффектов от плазмид с наркотой и начал очень быстро стареть. И если в ДЛЦ он ещё держится, то после он дико схуднул и можно выразиться, усох. Соответственно, если говорить о росте Элизабет, то это 148-152 см без каблуков. Как вы можете догадаться, мой хэдканонный рост Букера ― 170-175 см.
― Могилы детей перед чайным садом ― это на самом деле первые дети, на ком не вышли эксперименты с плазмидами, похороненные под чужими именами.
― Фрэнк иногда притворялся Юи Сушёным Сучонгом, и последний страшно бесился, но ссыкливо, молчал при нём, когда это узнавал. Бриджит, а чаще ― вся остальная лаборатория втайне страшно угорали над его воплями, когда Юи узнавал, что Фонтейн притворялся им от нефиг делать.