ОТП! Такой редкий!

Пишет Гость:

22.01.2016 в 21:14

Бык такой большой, что секс с ним не влезает в однострочник...

Исполнение №3, 250 слов

Исполнение №3, 250 слов

— Ты такой большой, — тихо сказала Лавеллан, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
Инквизитору было страшно, но близость такой огромной живой скалы успокаивала. Правда, на лице Быка отразилось беспокойство, тут же выразившееся в вопросе:
— Ты боишься меня? Не надо.
Лавеллан покачала головой и, поддавшись порыву, прильнула к Быку, прижимаясь к его груди. Обнажённая кожа была горячей и грубой, а глубоко под ней чувствовалось биение сердца, отдававшееся размеренными толчками. Ей давно хотелось его услышать — удостовериться, что кунари и правда живой, а не высеченный кусок камня. Тонкие пальчики скользнули по плечу к предплечью, затем к кисти. Ладони соприкоснулись, но миниатюрная ладошка эльфийки просто потерялась на фоне мощной руки Быка.
— Нет. Не тебя. Но ты же защитишь меня, правда?
Эльфийка сдавленно охнула от неожиданности, когда кунари немного наклонился и подхватил её одной рукой, поднимая над землёй. Это было приятно — оказаться на одном уровне, лицом к лицу, и Лавеллан сама не заметила, как потянулась навстречу Быку. Это было выше её сил, не попробовать провести пальцами по скуле, коснуться губ и очертить их контур, чтобы затем, осторожно и неуверенно, потянуться к ним своими.
— Всё, что ты пожелаешь, — словно подтверждая мысли Лавеллан, ответил Бык.
Крепче прижав эльфийку к себе, кунари сощурился от удовольствия, чувствуя, как чужие руки обхватили за шею, робко потянувшись к рогам. Лавеллан покраснела, но прекращать и не думала, чувствуя себя маленькой девочкой, которая добралась до запретного. На ощупь они были твёрдыми и совершенно не гладкими, а ещё за них было удобно держаться и притягивать к себе Быка, требуя нового поцелуя. И даже не одного...

URL комментария

---

Сие я прочту позже

29.10.2014 в 23:27

Пишет  feyra:

кроссоверы по джеку

Название: And in a sea of scars the first cut is the deepest
Канон: «Сказка сказывается»
Размер: мини, 1118 слов
Персонажи: Джек-из-Тени/Джек
Категория: слеш
Жанр: кроссовер с «Fable: The lost chapters», ангст, драма; POV Джека;
Рейтинг: R
Примечание: в названии использована цитата;
Предупреждения: в каноне наличествуют пытки, в тексте тоже; дабкон;
Краткое содержание: «Так я снова обрел новую жизнь. Жизнь, в которой Джек-из-Тени с наслаждением причинял мне боль».

Никогда раньше мне не было так тяжело дышать. Голод и боль утомляли, не вызывая уже даже желания избежать их. Плети? Что ж, если тебе так хочется, мой мучитель. Новое клеймо между лопатками, где почти не осталось живого места? Только если это принесет тебе удовлетворение. Мне тебя не остановить.

Я устал бороться, хотя первые несколько месяцев ему приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы заставить меня отступить. Он бил меня по загривку, как глупое животное, и я падал лицом в каменный пол темницы, но упрямо пытался подняться снова.

«Ты понимаешь, что делаешь?» — спрашивал меня Джек-из-Тени, и я отвечал ему кивком: «Да».

Его когтистая перчатка (скрывающая, возможно, настоящие когти) почти ласково проходилась по шее до подбородка, гладила прохладной латной пластинкой щеку, задевая разбитый нос. Валет Клинков избивал меня до слабого скулежа, оставляя все новые отметины на исхудавшем теле, и прижимался неровной поверхностью маски к окровавленной коже — так, словно хотел поцеловать.

Маска слизывала кровь, успокаивая раны, и словно напитывалась ею. Не мог же Джек делать это из жалости?

«Ты знаешь, что будет завтра?» — спрашивал меня Джек-из-Тени, и я снова и снова отвечал ему: «Да», не в силах даже стереть все еще струящуюся из носа кровь.

Спустя несколько месяцев я перестал ему противостоять. Его голос все так же завораживал меня, хотя от усталости и отупения я едва мог понять, что он говорит. Руки, которые в своей жестокости не позволяли моим ранам заживать, не были тяжелы: Валет Клинков знал, как сильно и куда именно нужно бить, чтобы заставить меня глухо мычать от боли, в изнеможении не в силах даже заплакать. Невозможность освободиться, помноженная на неспособность это сделать, выжали из меня все соки, и волшебная маска выпила их.

Разве это можно называть волшебством?

«Тебе больно?» — спрашивал меня Джек-из-Тени, почти ласково скользя ладонью по сломанным ребрам и оставляя между ними глубокие царапины. Я плакал беззвучно, распятый на дыбе, как мотылек в рамочке под стеклом, и ждал, пока он наконец припадет к моей груди, позволяя маске обескровить все раны. Я представлял, как интимно это выглядит со стороны, и смеялся, пока Валет Клинков понимающе смотрел на меня, неприступный в своей жестокости.

Его когти разрывали мне губы, никогда не задевая только глаза, и все сложнее было беззвучно отвечать: «Да».

Он мог бы ослепить меня, как сестру, но отчего-то не делал этого. Хотел видеть, как я смотрю на него с ужасом? Но страх давно вытеснила из взгляда усталость, и он стал мутным, словно стекло. Мои глаза нравились Джеку. В те редкие минуты, когда он оставался у двери, не подходя близко и со стороны глядя, как я мучаюсь, не в силах совладать с очередной его выдумкой, он иногда говорил со мной... обо мне. Чаще всего разговоры мой бессменный тюремщик вел о моей матери или Изабель, стараясь причинить мне боль или вызвать ярость, заставить наброситься на него, как в первые недели. Иногда он заводил разговор о других пленниках (которых я, впрочем, никогда не видел), но порой что-то изменялось.

«Ты всегда был глупцом, — говорил мне Валет Клинков, морщась. — Тощий, глупый, слишком нахально лезущий туда, где ему не место. Я не стал трогать тебя в первый раз, на Арене, мой мальчик, но ты этого не оценил».

Я судорожно дышал, стараясь отвлечься от боли в вывернутых суставах, сжимаясь в комок на холодном полу. Руки онемели, но Джек не торопился ослабить путы.

«Хочешь узнать, почему?» — участливо спросил мой мучитель, услышав приглушенный стон. Я не ответил, но он продолжил так же спокойно: — «Твои глаза. Две ледяные глыбы, лужи поздней весной. Ты даже не представляешь, как жалок твой взгляд».

Он хотел сказать это с ненавистью и презрением, но я услышал затаенное «Ты не изменился» и послушно кивнул: «Да».

И Джек-из-Тени ушел, оставив мне в подарок только раны без единой капельки крови в них и измученные руки, которые я даже не мог растереть, восстанавливая кровообращение. Я лежал, глядя на темный потолок и чувствуя, что способность противостоять ему уходит из меня по мере того, как боль в руках становится нестерпимой.

Однажды он снимет маску. Если под ней еще осталось хоть что-то, он снимет ее, чтобы почувствовать мое проклятое смирение. Его руки, затянутые в плотную кожу перчаток с острыми накладками на пальцах, не могли передать ни моей дрожи, ни напряженности сведенных судорогой мышц. Его глаза, звериные, горящие в полутьме золотыми углями, не могли рассмотреть все.

Его губы, такие же изуродованные, как мои — застарелыми ли шрамами, свежей ли кровью — были чувствительны и мягки. Он наслаждался своей победой, целуя дрогнувшее колено, прежде чем подхватить ладонью под ним и поднять мою ногу выше. Маска, намертво прикованная к нему, спустилась ниже, врастая в грудь, и под кожей вокруг расходились темные сгустки, словно отрава, заполняющая постепенно все тело.

Я видел на теле Джека раны, так похожие на мои — давно заросшие, но нанесенные с куда большей жестокостью — и не пытался сдержать свой ужас. Я чувствовал его когти, впивающиеся мне в плоть, и чувствовал собственное напряженное возбуждение, приправленное щедрой порцией страха.

«Ты боишься меня?» — спрашивал Джек-из-Тени, заранее зная ответ, но я все же отвечал: «Да».

Он был нетороплив, с непонятной мне лаской давая время привыкнуть, смириться, свыкнуться с тем, что еще он хочет отнять. Его чудовищная маска словно улыбалась мне трещинами, пока Валет Клинков наклонялся — сам — чтобы слизнуть немного крови с моей щеки.

Яд проникал в меня отовсюду: с поцелуями, с каждым прикосновением, и каждым хлестким ударом наотмашь и жестким толчком.

«Ты принадлежишь мне», — рычал мне на ухо Джек-из-Тени, и я чувствовал, как его клыки прокусывают мою мочку насквозь. «Нет, нет, нет, никогда», — запоздалой мыслью металось внутри, не позволяя забыть о том, кто победил и почти подчинил меня.

Мои руки, до боли пережатые широким ремнем, непроизвольно сжимались в кулаки, но что я мог сделать?

Джек видел что-то в моих глазах. Он видел, как ледники трескаются, пропуская наружу что-то иное, как по воде в лужах идут круги, и мелкие пузыри появляются на поверхности. Он ускорял движения, резче и больнее царапая загнутыми когтями, и что-то вскипало между нашими скрестившимися взглядами, словно волшебство — настоящее, не похожее на кошмар — могло взять да и появиться из того,что мы испытывали друг к другу.

Ненависть. Злость. Вожделение. Нежность. Благодарность. Преданность. Ярость. Боль. Удовольствие. Боль.

«Ты думаешь, что убьешь меня?» — одними губами спрашивал Джек-из-Тени, и я отвечал ему одним взглядом: «Обязательно».

Я верил, что вырвусь, сумею спастись и уничтожить его, но позволял прикоснуться к своим губам раздвоенным кончиком языка, неловко и мягко раскрываясь ему навстречу.

Пытки? Я пресытился ими, мой враг, но не мне принимать решения. Только, прошу тебя, не выбери случайно любовь. Когда я сдеру с тебя эту маску, оставив рваную рану на месте, где ее пасть вцепилась в тебя; когда я уничтожу ее, сломав, измельчив; когда я разорву ее на части и сожгу, оставив один лишь пепел — я не хочу испытывать боль куда более глубинную, чем та, которую ты смог причинить мне.

И даже если мне суждено умереть вместе с тобой, я не хочу испытывать боль потери, избавившись от того, ради чего выжил.

Название: A stain covers your heart and tears you apart
Канон: «Джек — покоритель великанов», 2013
Размер: мини, 1385 слов
Персонажи: Джек, Элмонт
Категория: джен
Жанр: своеобразный кроссовер с «Изумрудным городом», ангст, драма
Рейтинг: R
Примечание: в названии использована цитата;
Краткое содержание: Бобовый стебель привел их совсем не в Гантуа.

Дорога из желтого кирпича тянулась далеко вперед, и Джек шел по ней в одиночестве. Ему было все сложнее переставлять онемевшие ноги, но он упрямо не останавливался, лишь постепенно сбавляя шаг. В груди размеренно, словно ничего не изменилось, билось его сердце — так, вероятно, и должно быть.

Джеку известна правда. Место, куда их привели бобы, не было исполнено божественной благодати. Этот мир был наполнен страхом и смертью точно так же, как и их собственный. На обочинах он часто видел останки рыцарей в покореженных доспехах — времен еще короля Эрика, если не древнее. Те гербы, которые ему удавалось разобрать на кирасах, Джеку знакомы не были. Сколько же их покоится там, в шелестящей траве по обе стороны от дороги?

Эти люди, погибшие вдали от родного дома, чьи истерзанные останки даже сейчас напоминали о страшной гибели, вряд ли представляли себе такой конец. Истлевшая за века одежда и проржавевший насквозь металл скрывали ужасные следы ран на покрытых пылью и паутиной скелетах, но Джек не сомневался: будь лежащие тут и там вокруг трупы свежими, они были бы почти разодраны на куски. Он устало поморщился, силясь отогнать от себя картины раскиданных вокруг потрохов и кишок, сжатых ослабевшими обескровленными пальцами.

Джек шел вперед, потому что боялся возвращаться — туда, к обрыву, где целый водопад нашел себе пристанище во рту каменного истукана, где обрубленный бобовый стебель оставил от себя только зеленую кашицу, словно кровь, и пару оторванных листочков.

О том, что будет, если дорога кончится, Джек не думал.

Старые сказки о волшебстве и об исполнении желаний не были ложью, вот только за каждое желание им пришлось заплатить стократ. Король Эрик, однажды подчинивший себе нечто действительно могущественное, зря оставил потомкам подсказки о том, как до этого добраться. Жадные до сокровищ и чудес лорды пошли по его стопам, игнорируя предостережения монахов, и вот они лежат бездыханными.

Вокруг Джека белым-белом и мертвым-мертво, только проклятая дорогая из желтого кирпича все так же тянется к горизонту, и он идет по ней, шарахаясь от каждого шороха.

Споткнувшись, он замер на мгновение и поднял руку к груди, судорожно сжав пальцы. Сердце замерло тоже.

* * *

Страх смерти не чужд ни одному живому существу. Тот, кто живет, сражаясь, каждый свой бой представляет последним и, попрощавшись с жизнью, разит без промаха. Жизнь продолжается — или нет — и он рад любому исходу.

Но когда враг не приходит и бой не кончается, появляется страх.

Элмонт бежал вперед, пока у него еще были силы. Когда в боку начало колоть, ему пришлось на ходу сбросить часть доспехов, чтобы облегчить ношу. Перед лицом опасности, настигшей его в этом мире, гвардеец оказался бессилен, и даже меч, не знающий ни пощады, ни поражения, превратился в бесполезный кусок металла, тяжестью висящий у пояса. Элмонт бросился бы в любое сражение, даже заранее зная, что умрет — но бороться с целым миром ему оказалось не по силам.

Кирпичи крошились под коваными каблуками сапог, и вокруг шелестели полевые травы, словно разорванные на части мертвецы переговаривались вполголоса. Элмонт слышал в отдалении эхо слов, но понял, что скорее покончит с собой, чем приблизится и проверит, что еще это поганое место может ему показать.

Это... волшебство, эта грязная магия, созданная из боли и крови, напитанная ею, уничтожила его людей, смяв, превратив сначала в бесформенную массу окровавленного мяса с торчащими в стороны обломками костей, а после во что-то еще более ужасающее. Сердца, вдавленные одно в другое, бились глубоко внутри мясной кучи, все еще качая кровь, пока новорожденное существо пыталось подняться.

Элмонт не стал дожидаться того, что последует, и трусливо сбежал, позже проклиная себя за слабость. Он бранился, пиная покореженные доспехи, валяющиеся на обочине этой проклятой дороги, хотя в глубине души чувствовал, что страх в нем сильнее воли. Любой испугался бы на его месте.

Мокрая от пота рубаха неприятно липла к телу, а руки тряслись, как у бабы, но гвардеец упрямо шел вперед, не глядя по сторонам и не делая ни шага в сторону от дороги. Сердце твердило, что он обязан уничтожить это место, во что бы то ни стало, даже если это будет стоить ему жизни.

Но Элмонт слышал затихающий голос разума, твердящий, что вскоре он и так будет мертв.

Он рычал от злости и от усталости, хватаясь обеими руками за голову в надежде заставить небо не кружиться у него перед глазами. Яростный рык медленно превращался в отчаянный, но даже он вскоре сменился тихим плачем и скулежом.

Изабель уже давно поглощена и уничтожена этим местом, так чего же он ждет? Оглянувшись, Элмонт увидел только поле — ни следа пройденной им дороги — и понял, что обратного пути нет.

Он поднял руку и рукавом вытер с лица кровь из оставленных когтями царапин.

* * *

Джек давно уже не верил, что выберется или спасется. Окончательно выбившись из сил, он наконец позволил коленям подогнуться и упал на землю, поморщившись от громкого скрежета и лязга металла. Пальцы заскребли землю, словно тело отказывалось верить, что путь окончен, но Джек остался недвижим.

Услышав шаги в темноте, ты не пойдешь проверять, кто притаился за дверью.

Они влезли в пасть к чудовищу, так и не поняв, что это такое. Магия, пропитавшая всю эту землю над облаками, пропитала и их самих. Его, Элмонта, Изабель... Джек глухо застонал, с трудом повернув голову набок и со вздохом закрыв глаза. Принцесса доверилась ему, словно он был похож на благородного рыцаря, на воина, способного ее защитить.

Где она сейчас? Жива ли? Разве достоин любви кто-то вроде него? Слабый стук сердца в грудине уверял, что достоин, но Джек уже решил не верить ему. Этот мешочек плоти, застрявший в нем, словно неспособный выбраться, больше не имел права голоса.

Джек взмолился бы, умоляя своего бога — и бога этого наполненного кошмарами мира — дать Изабель шанс. Но он понимал, насколько глупа эта затея, да и слова молитв совсем вылетели из головы.

Совсем рядом Джек слышит наполненный болью рев — и различает в нем такую же глупую, неумелую, отчаянную мольбу.

* * *

Острие находит пустоту у него в груди, где раньше билось, не замирая, сердце. Металлические пластины поддаются, податливо сгибаясь, когда лезвие прокручивается внутри, оставляя две симметричные дыры спереди и сзади грудины.

Скрежет эхом отдается в полом пространстве реберной клетки, хотя ребер нет и в помине. Джек кричит от страха беззвучно, скребет землю каблуками сапог, схватившись обеими руками за торчащее из груди лезвие. Остро наточенный металл легко разрезает и его руки — металлические, не чувствующие боли — но прекратить значило бы смириться с неизбежным, а неизбежное все не наступает.

Элмонт вырывает утопленный глубоко в землю меч и разрубает дергающееся тело напополам, но даже тогда не прекращает его мучения. Он бросается в атаку, прыгнув вперед словно всем телом, оттолкнувшись руками и ногами от земли, рвет когтями податливое олово, раскидывая куски вокруг, но, кроме скрежета и собственного рыка, не слышит ни звука.

У Элмонта большие звериные глаза и клыки выглядывают из-под верхней губы, поднятой в агрессивном оскале. Он рычит, впиваясь клыками в смятый металл, безнадежно пытаясь спасти от мук хотя бы одного из них, даровать ему — такую же мучительную — смерть.

Но сердце Джека совсем ему не принадлежит, а больше ничего человеческого в истерзанном теле и не осталось.

* * *

Много времени проходит, прежде чем в деревню приходит хищник. Он принюхивается, предупреждающе рыча на каждого, кто посмотрит в его сторону, и безошибочно находит дорогу к кузнице.

«Нет», — хмуро отвечает мастер, рассмотрев сваленную к его ногам груду металла. Он качает головой, хмурясь, глядит в темные, полные совсем не львиного разума глаза. Но вздыхает и повторяет отказ.

«Этого слишком мало».

«Добавьте другое», — словно просит зверь, оглядывая лежащие тут и там куски неоднородных металлов. Массивной лапой с не втянутыми когтями он подкатывает к кузнецу почти нетронутую, изящно сделанную механическую голову.

Глаза ее, ранее закрытые, смотрят прямо: небесно-голубые, словно отполированные.

Мастер задумчиво проводит грубым пальцем по рваной царапине на гладкой металлической щеке и кивает.

* * *

Дровосеку с трудом дается его основное занятие. Оловянная часть тела, до последнего кусочка металла принадлежащая ему, двигается гораздо лучше протезов и слушается почти так же, как раньше. Топор, вплавленный в его запястье вместо потерянной кисти, клонит плечо к земле, и его приходится придерживать второй рукой.

Он пуст внутри, уродлив снаружи и совсем не понимает, зачем он нужен зверю живым.

Шершавый львиный язык скользит по сквозной царапине на щеке словно с сочувствием, когда хищник снова и снова извиняется — за что? Дровосек пожимает плечами, хотя ему любопытно, и спокойно трет мочалкой лоснящуюся, чуть плешивую шкуру.

Дорога из желтого кирпича раз за разом опасностями ложится под ноги. Одна из таких опасностей — человеческий детеныш с маленькой черной шавкой — снова заставляет их вспомнить прошлое.

Она нежно и немного насмешливо прозывает льва Храбрым, заметив, что он обмочился при встрече, а Дровосека зовет Железным.

Он не в обиде. С чего бы ребенку разбираться в металлах?

Название: Победа в войне
Канон: «Джек — покоритель великанов», 2013
Размер: мини, 1123 слова
Персонажи: Бальд/Рыжий
Категория: слеш
Жанр: кроссовер с «Dragon Age», ангст, драма
Рейтинг: R
Примечание: в названии использована часть цитаты;
Краткое содержание: «Последние несколько месяцев, словно в каком-нибудь кошмаре, Зов все усиливался, пока наконец не стал совершенно невыносимым».

Последние несколько месяцев, словно в каком-нибудь кошмаре, Зов все усиливался, пока наконец не стал совершенно невыносимым. Бальд просыпался в холодном поту от собственных криков или криков товарища, вскакивая и на ходу вырывая кинжал из ножен. Но руны на нем оставались темны, и лишь острая кромка ловила отсветы от огня в камине, напоминая, что война давно кончилась, и ни одного самого завалящегося Порождения тьмы им в собственной комнате не найти.

Годы трагедий остались позади, и теперь Серые Стражи снова являлись всего лишь пережитком прошлого, старинным орденом, который боролся со злом несколько десятилетий назад — и, если очередной Мор начнет набирать силу, будет бороться снова. Уважения это знание в глазах простых обывателей им особенно не добавляло, да и жалование от важности работы выше не становилось. Бальд жил в одной комнате с Рыжим и делил с ним все с тех самых пор, как командор Элмонт назначил их напарниками. Сейчас — как никогда раньше — Бальд делил с ним и кошмары, медленно становящиеся реальностью.

Отчаяние, которое охватывало многих при мысли о Глубинных Тропах, сложно было не понять. Темные лабиринты коридоров, населенных сплошь паразитами и чудовищами, не манили даже возможными подвигами, если речь шла о последнем походе. Ни один Страж из тех, кто был знаком Бальду, не хотел умереть один среди Порождений, которым даже нечего защищать. Все эти люди (и те, что пришли в орден сами, и те, что были насильно завербованы) мечтали погибнуть героями, пав в бою с тысячами тысяч чудовищ или самим Архидемоном, и верили в это, потому что зачастую эти мысли были единственным, что у них оставалось.

Каждый искал утешение в чем-то своем, но не все его находили. Бальд часто видел в казарме Кроува, обоюдоострым кинжалом разрезающего благоухающий яблочный пирог с видом настолько счастливым, что окружающим становилось неловко; но в то же время каждый вечер он следил, лежа на своей койке, за тем, как медленно Рыжий раздевается, дрожащими руками складывая форменные доспехи поверх сундука, и как осторожно, чтобы рука не дернулась, он вырезает на своей руке еще одну загогулину, напоминающую о том, что скоро их путь закончится.

Было в их жизни и хорошее, как и в любой другой. Бальд попал в орден еще мальчишкой, проспорив своим приятелям, что он вызовется в Серые Стражи и непременно уничтожит все скопившееся на этой земле зло; с тех пор он значительно изменился, растеряв все черты, присущие деревенскому простачку, и взамен обретя честь, серьезность и обязательность. Даже трахая Рыжего и впиваясь зубами в его испещренное шрамами плечо, Бальд проявлял похвальную обстоятельность, что подтверждалось в основном стонами и редкими просьбами продолжать.

Спина у Рыжего вся — до дюйма — была некогда буквально взрыта хлыстом, отчего на ней остались глубокие отметины с так и не затянувшимися краями. Он не любил говорить о происхождении шрамов, только единожды обронив в разговоре по душам, что сделал это его собственный отец, наказывая за... неподобающую связь. В тот вечер Бальд потерял что-то очень важное, настойчиво вбиваясь в податливо раскрывающееся навстречу тело и чувствуя, как сжимаются узкие стенки вокруг его члена, а его соратник глухо стонет в матрас, грудью вжимаясь в него все яростнее. Его лопатки двигались в такт, и шрамы между ними двигались тоже.

Если бы Бальда попросили сравнить его жизнь с жизнью любого другого жителя Орлея, он бы наверняка отметил, что его существование как минимум исполнено осознанием важности собственного долга. Его рыжеволосый приятель орлейцем не был, но вряд ли он смог бы придумать что-то иное. За последние несколько месяцев он исхудал, словно после длительной болезни, и обзавелся весьма привлекательной сединой на висках. Медленно зарождающаяся пустота в глазах привлекательной не была, хотя зрачки его (как и зрачки самого Бальда, впрочем) пока что не напоминали гарлокские.

«Интересно, — спрашивали порой Стражи. — Если мы не умрем, но окончательно одичаем и превратимся в Порождений, будем ли мы что-то помнить?». Молва гласила, что это невозможно, но сохранившиеся еще путаные отчеты из Амарантайна уверяли, что повлиять на скверну в крови вполне реально. «Надеюсь, что нет,» — тихо ответил в один из вечеров Рыжий, и их взгляды встретились над миской с рулетами. Бальд не стал даже гадать, что прочел в его глазах друг, любовник, соратник, но сам он постарался поскорее выкинуть из головы боль, затаившуюся в ответном взгляде.

Длительных походов у них давно уже не было, и все Стражи, командованием призванные в Вейсхапут, оказались заперты в деревушке у подножия древней крепости, словно в клетке. Оплот ордена еще не превратился в развалины, хотя того и гляди готовился начать разваливаться на части. Места в нем для всех, естественно, не хватало, и поэтому многие были практически предоставлены самим себе в ожидании распределения по отрядам. Бальд целыми днями бродил вокруг, позволяя ногам утопать в рыхлом снегу по голени, а ботинкам — зачерпывать побольше ледяного крошева. Его пальцы двигались все хуже, а глаза слишком болезненно реагировали на свет, но Бальд еще хотел жить, и это желание позволяло ему оттягивать неизбежное.

После ночных вьюг снега выпадало слишком много, и он целыми комьями скатывался вниз по склону, а сугробы в половину человеческого роста вокруг каждого домика в деревне стали частым явлением. Каждый раз, когда Бальд валил Рыжего туда, целуя замерзающие побледневшие губы, он находил возможность оправдать медлительность реакций и плохую чувствительность именно холодом. Но приходила ночь, Зов становился все требовательней — и однажды он не утих с рассветом.

Атмосфера проводов всегда гнетуща донельзя. Поговаривают, будто гномы в Орзаммаре устраивают целые похороны своим живым еще воинам, присоединяющимся к Легиону Мертвых: касте тех, кто не жив, но ждет смерти, уничтожая без страха и жалости Порождений тьмы. Бальд не мог не отметить сходство собственного ордена с этим обычаем и смеялся долго — почти болезненно, — пока последний отголосок эха не затих в коридорах Глубинных троп. Их было всего пятеро здесь — тех, кто уже не в силах был выносить Зов — и каждому тропинка в глубину гор показалась уж слишком расхоженной.

Всего несколько дней прошло с тех пор, как у Рыжего окончательно изменились глаза, а еще через два он неожиданно протянул руку, костяшками пальцев погладив Бальда по впалой щеке. «Скверна», — коротко пояснил он прежде, чем прижаться поближе и поцеловать: словно в последний раз. Даже теплый свет пламени не придавал их обликам жизни, и это о чем-то да говорило. Бальд предложил было потрахаться, напоследок, но член отказался принимать участие в этом безумии, и весь вечер они с Рыжим просидели перед очагом, привалившись друг к другу и тупо глядя в огонь.

Впятером они спустились на Глубинные тропы, и двое покончили с собой той же ночью, а один отправился далеко вперед, опредив то, что осталось от их отряда. Бальд проводил сгорбившуюся фигуру взглядом, отвернувшись только тогда, когда острых изгибов лука уже было не различить в свете факела. Он хорошо запомнил это лицо без единой кровинки, впадины глаз с белеющими в глубине искорками оскверненных зрачков и сиплое прерывистое дыхание, но совсем не запомнил имя. Может быть, оно бы имело смысл в другое время, более милосердное к героям и более щедрое на подвиги. Может быть, оно имело бы смысл в другой...

... войне.

---

И это тоже прочту позже

01.06.2014 в 23:52

Пишет  Кошкин Ёж:

Марго и Ко
Больше для собственного удобства даже, собрала здесь ссылки под все свое и чужое тварьчество обозначенное у меня тэгом "Марго и Ко". А еще все это связанно с тем самым Лешей о котором я здесь периодически вещаю. Связано так или иначе, а чаще всего - напрямую.
Единственно, что мне не удалось сохранить хронологию, но это ерунда.

Арты:
Хрень stedi.diary.ru/p191624616.htm
Марго (быстроскетч) stedi.diary.ru/p189889633.htm
Выстрел. stedi.diary.ru/p190517264.htm
Вольфганг и Диш (портреты) stedi.diary.ru/p193129699.htm
Циклоп stedi.diary.ru/p193255353.htm
Л/Д (черная вероятность) stedi.diary.ru/p193625495.htm
Лис и бабочка stedi.diary.ru/p194897468.htm
Бабочка над свечей stedi.diary.ru/p195644027.htm
ПД stedi.diary.ru/p195843030.htm
Свадебная открытка для эльфов stedi.diary.ru/p190725230.htm
Печенюшка stedi.diary.ru/p196454948.htm
Вольфганг stedi.diary.ru/p196957801.htm
Вверх или вниз? stedi.diary.ru/p197126356.htm
Глеб. stedi.diary.ru/p197583616.htm
Алексей Грин stedi.diary.ru/p200409545.htm
Вольфганг Шефер stedi.diary.ru/p200727498.htm
Маргарита Терехова stedi.diary.ru/p200921409.htm
Леша stedi.diary.ru/p203450990.htm
Алексей Грин stedi.diary.ru/p203474900.htm
Алексей stedi.diary.ru/p204426429.htm
Вольфганг и Алёна stedi.diary.ru/p205292220.htm

Тексты:
Я целую руки твои stedi.diary.ru/p206094153.htm
Клиент stedi.diary.ru/p192195128.htm
Слабак stedi.diary.ru/p196081431.htm
Азамат stedi.diary.ru/p201747455.htm
Инфо
Часть 1. stedi.diary.ru/p203351796.htm
часть 2. stedi.diary.ru/p203415795.htm
Часть 3. stedi.diary.ru/p203451416.htm
Часть 4. stedi.diary.ru/p203646214.htm
Часть 5. stedi.diary.ru/p203704921.htm
Часть 6. stedi.diary.ru/p203866703.htm
Часть 7. stedi.diary.ru/p203910651.htm
Часть 8. stedi.diary.ru/p203956056.htm
Часть 9. stedi.diary.ru/p204144020.htm
Часть 10. stedi.diary.ru/p204357905.htm
Часть 11. stedi.diary.ru/p204577522.htm
Часть 12. stedi.diary.ru/p204682010.htm
Часть 13. stedi.diary.ru/p205075953.htm
Часть 14. stedi.diary.ru/p205109588.htm
Часть 15. stedi.diary.ru/p205606703.htm
Часть 16. stedi.diary.ru/p205826310.htm
Часть 17. stedi.diary.ru/p206408589.htm

Стихи:
"Ничего не исправить и не вернуть..." stedi.diary.ru/p190608865.htm
Коллективная упоротость. stedi.diary.ru/p193023070.htm
Молитва Марго, плачущей на крыльце Дома. stedi.diary.ru/p193177509.htm
"Я бы вцепился зубами, ногтями и жвалами..." stedi.diary.ru/p193968188.htm
Подарок Леше от [J]Imaja Neste[/J]: stedi.diary.ru/p194738764.htm
"Все просто, и ты только брат мне..." stedi.diary.ru/p197142547.htm
"Ври, подчиняй, ломай и строй..." stedi.diary.ru/p196508635.htm
Не давай мне больше, чем можешь дать stedi.diary.ru/p195644027.htm
Письмо от брата-дебила stedi.diary.ru/p199707689.htm
Зов на крыше stedi.diary.ru/p199518020.htm
Диалог в соавторстве stedi.diary.ru/p202264036.htm

 

---

Сборный пост персонажей

Сборный пост персонажей из ВВ. Будет пополняться.
Картинка доставляет, ибо вспоминается снотворное. То есть успокоительное Там явно валерьянка

Мэйси

Коренастая и низенькая девушка лет 20-24, Саиф и мушкетон в арсенале, курносая и круглолицая. Волнистые вихры непонятного оттенка, вечно скрывает лицо. Довольно громкий, даже несколько зычный, голос.

Алекс

Мужчина с рыжей бородой, 32 года, долговязый, вечная треуголка и попытка скрыть рыжину чтобы не выделяться. Быстро говорит и так же быстро запинается.

Игнес

Женщина с проседью в и без того белобрысом хвосте, не больше 30 лет, говорит обо всем точно с прохладцей, скудная мимика и очень уставший взгляд. Милосердие с ножами и пилой. Безответно влюблена в Куклу. Резка в движениях. Очень хрупкие на вид руки.

@темы: Охотник, Алекс, Охотница, хэдканоны, Игнес, Bloodborne, all_for_fanfiction, манеры_и_внешность, Мейси, персонажи_быстро_в_ряд

---

Подскажите хоть!

Никак не решусь.
В общем, есть у меня фичок, который я никак не возьмусь выложить из-за творящегося там зашквара — кучи ранее написанных фиков, объясняющих, что да как в этом выдуманном мной Тедасе творится прежде чем сей фик станет понятен читателям. Немногочисленным читателям.

Ну а теперь вопрос: стоит ли выкладывать?
Даже если это драбблик.
Здесь должна быть обложка, но будет просто

шапка

Фендом: Dragon age
Жанр: гет, агнст
Предупреждения: ОЖП, смерть персонажа AU
Триггеры: абьюз
Персонажи: м!Хоук, Лисс, упоминается Мерриль
Название: Если мы все же будем с тобой

С тех пор как погибла новая Первая клана Сабре, защищавшая их от нападения храмовников, Лисс больше не чувствовала себя целой. Когда Денхольд бережно целовал ее в лоб, где-то там, за грудиной, будто ворочался заледеневший булыжник: ей больше не был доступен прежний спектр чувств — его заменила глыба, вина, уничтожившая ее прежнее возмущение и возможность уйти без оглядки на поиски любимого. Ярость к Хоуку обратилась пеплом, пачкающим прежнюю радость быть собой. Возражение придавило той же махиной, из-под которой Лисс и не надеялась выбраться.

На прошлое она оглядывалась как на ошибку: если и уходить, то лишь в прежний, грозящий стать слишком непривычным после пяти лет отсутствия, мир. Без дочери. Матерью измотанная Лессара пробыла лишь один год и пару месяцев пока не учуяла, как вьется магия вокруг юной души. Тевинтер укрыл малышку, взамен украв родство и как будто извиняясь, оставил ее наследницей альтусовцев. Интриги взамен на бедность, горестные вздохи вместо поисков любимых ей людей — и все ради того чтобы превратиться в щит между ревностью Хоука и доверчивой дружбой Андерса. Спасет ли? Не покусится ли он на одержимого снова? Кошмары по ночам вместо ответа.

Рука нелюбимого опять прошлась по волосам: в Орлее маг прикупал ей тысячи притирок от которых ее волосы пушились и блестели, словно золотистая шкурка на любимом зверьке.

Кольца, браслеты, зеркальце в латунной оправе с неварранским узором — все это также купил ей он и когда Лессара нервничала, то Денхольд заставал пышные золотящиеся вихры прямиком в отражении антикварного стекла, с трудом расчесываемые инкрустированным гребешком. Именно тогда ее глаза выражали только готовность разрыдаться, а саму ее он находил как будто в оковах демона: рассеянную, встревоженно улыбающуюся, податливую к ласке, которой он обожал утешать всех приглянувшихся ему женщин если вдруг не помогали слова. Изредка она шептала, невольно поддаваясь его рукам: "Я не Мерриль. Не заменю... Не смей..."

Тогда Хоук наклонялся к ней, целуя, вначале в плечо и лишь затем прижимая к себе, надеясь оглушить ее своей щедростью в покупках.

Она и впрямь ее не заменит. Но теперь он ее не упустит.

Лессара никогда не отвечала и складывала деньги, чтобы вернуться к элувиану с заветными словами о благословении страшнейшего божества эльфов. Другой мир все еще ждал ее.



Больше жить ей стало незачем.

запись создана: 24.10.2015 в 15:21

Вопрос: Выкладывать?

1. Да		2	(66.67%)
2. Нет, доработать		0	(0%)
3. А что за другие работы? Надо их почитать, а то так непонятно (От автора: есть сборник с ними)		0	(0%)
4. Не надо		0	(0%)
5. Да без разницы, главное, что тут есть		0	(0%)
6. Написать побольше и раскрыть тему		0	(0%)
7. Я вообще принципиально не люблю пейринг каноничных героев с оригинальными		0	(0%)
8. Найти бету и/или гамму и потом выложить		1	(33.33%)
9. [кнопка для тех кто не в теме, но хочет глянуть результаты]		0	(0%)
Всего:		3

@темы: ОЖП, Хоук, гет, Dragon_age, лаэтанские_записки, AU

---

Я его все же закончила.

Название: «А ты ложись и...»


Рейтинг: PG-13
Жанр: гет, драма
Пейринг или персонажи: Охотница/Охотник
Описание: и подумай меж лилий. Вам ведь еще охотиться и охотиться.

Утешение у источника

Тут совсем не до сна. Наверное. Тут лишь его источник. Туман вместо вони, до фонаря далеко, но идеальней убежища не найти.
"И уединенней" — копошатся, точно крысы в темноте, какие-то странные мысли. Тут промокает все, даже пот под кожей перчаток кажется скопившимся на теле туманом, но Охотница все равно призывает его здесь.
"Хотела бы убить — давно б подставила" — скептически хмыкает Алекс на любые подобные мысли. Мэйси (имя-то деревенское какое!) — девушка пускай и ростом маленькая, но крепкая. То есть охотница.
И все же тут слишком сыро. Но тем не менее, в сон к Кукле они приходят почему-то отсюда. Но перед этим Мэйси просит сесть. Что-то вымученно пытается говорить. Про то, как ему розмарин, например. Да, проку на него при оборотнях мало, делится Алек. И она часто засыпает, отвернувшись спиной. Приходится будить.
— Идем, — без пояснний кивают ему.
Сейчас они вымотанно дышат, едва вглядываясь в туман. Белоснежные лепестки лилий колышутся так, будто между них ползает очень упитанный уж, но на деле — Мэйси просто не спит — водит вдоль земли рукой. Даже непонятно, почему бы не перенестись в сон и не отдохнуть там. Алек перекатывается на спину и напряженно выдыхает. Ему совсем не хочется вспоминать.
"Эй, ты уже не спишь! Я вижу же, не спишь!" — детская ручонка трясет за плечо — "Вставай! Встава-а-ай, идем в догонялки!"

Мэйси в свое время на вопрос о прошлом отвернулась. Алек, конечно, извинился: мало ли что у нее там было. С какой стороны ни глянь, в охоте нет семьи. Есть только свои. А может вообще, ей одна мысль о семье противна.
Палец упирается во что-то дрожащее. Коленки у Мэйси трясутся и она подтягивает их к груди, точно боится, что кто-то увидит и сможет ей помешать. Хотя ладно, она трясется вся целиком. Алек вымотанно поворачивает голову.
— Э-эй, — как же в горле-то пересохло! — Мэйси... Ты чего?..
Охотница, будто обидевшись, резко выдыхает.
Кажется, что ей душно дышать. Тут ведь сыро, туманно. Но уж больно легко и быстро она лежит уже на другом боку, полубеспокойно-полузадумчиво хмурясь и морща вздернутый нос.
Охотник моргает. Видно, он тоже устал и потому, открыв глаза, видит как напарница сверлит его взглядом.
— Знаешь, а я кажется поняла, как ненадолго забыть обо всем вне сна. Без крови.
Алекс даже немного приподымается:
— Если это не грозит моей жизни и рассудку — давай.
— Вставай, — упрямо бубнит Мэйси, — мне бы хотелось чтобы ты узнал как можно раньше.
Еще до того как он заносит ногу для первого усталого шага, его руку перехватывают и тянут за собой к месту-где-купальня-во-сне. Липнущую от крови перчатку охотница стягивает сразу, свои пытается запихнуть в карман, но гораздо торопливей кивает, мол, сними вторую. Получается не очень легко ибо ладони женщины все еще тянут его за запястье вперед. В итоге одна покрытая шрамами кисть все еще перехватывает его руку, а другая снимает и держит головной убор.
Алекс непонимающе, но с долей надежды и любопытства, молчит. Знать бы, безнадежна ее попытка что-то сделать или нет.
А с лилий все так же капает вода. Или роса. Главное, что цветам все нипочем. То же ли самое с Мэйси? Вон, как упрямо идет.
Шляпу она сжимает в руке, даже когда подымается на скользкий замшелый выступ возле купальни чтобы поцеловать его. Падает куда-то в сторону (плевать, подберет) треуголка, а им будто на минуту становится легче существовать. Они терпеть не могут, когда кто-то нависает над ними сверху — сразу думаешь про чудовищ, так что лучше места чтобы стоять на одном уровне и не найти. А то, как короткие пальцы ерошат ему волосы на затылке, тоже успокаивает. Мэйси правильно догадалась. И впрямь, весь ужас отступает перед произошедшим. Они на многое готовы ради Охоты и выживания.
Уж ему ли это не понимать.

запись создана: 10.01.2016 в 04:42

@темы: Охотник, Алекс, фанфик, Охотница, гет, Bloodborne, Мэйси, лаэтанские_записки, драма, fanfiction

---

Пускай полежит тут.

Короче, все началось с crows like allans

Автор_ка написал_а сонгфик по Placebo "Pure mornimg"

Меня сквикнул текст. В итоге захотелось интепретировать песню по-своему. А тут давно еще идейка была. И как сошлось! В итоге я написала все. Но заявители недовольны. Не надо нам азиатку, сказали они. Не надо нам сильную героиню, сказали они. Даешь утонченную жертву траффикинга, сказали они. А я что? Оставлю как есть. надо будет — напишу другую версию.
Честное слово, будто на курорте без своих назойливых ОТП. Сидишь себе, кровь-кишки-по-стенам описываешь, драма-опасность-разрушения... Глядишь, так и в экшн научусь.

Кровь, бардак и триггеры. И все это без беты

Кто знает, какую песню рано или поздно захочет назвать своим личным гимном? Гимном чего — тоже вопрос. Жизни, свободы, любви... Спасения, например.
Да и кто вообще мог ожидать, что Рин спасется под такие строчки
«My Japanese is better
And when she's pressed she will undress
And then she's boxing clever»

Но они совершенно точно насмехались над ее прошлым.

— Ханако! Хана-а-ко-о! — восторженно произносят подружки в классе ее имя.
Да, действительно. Цветочный ребенок. Милая куколка. Приятный для глаз цветочек. Не больше.
Ни побегать в футбол ("Зачем отбиваешь коленки, а, японочка? В будущем пригодятся!", ни в пещеры ("Сиськи себе не отомни, а то держаться не за что!". Но тайбо приносил призы на школьных соревнованиях и она ими честно гордилась.
A friend with breasts and all the rest...

— Да даст она мне, если с ней как с пацаном пару месяцев пообщаться, спорим?
Больше с Шоном она не разговаривала.

A friend who's dressed in leather...

Девчонки, с которыми она гоняла на мотоциклах, больше не звонили после знакомств с ее парнем.
— Милая, милая девочка! Зачем по трассам одной гонять? — убеждал ее дружок.

Почему она лишь инертный, стоящий в вазе цветок?..

My friend confessed she passed the test ans we will never sever...

— Ты же беременна, моя девочка, — убеждал ее Саймон, оттирая от ее крови ладонь, — куда ты одна пойдешь?
Она ушла. Другой штат, секция тайбо, вновь обретенные силы... и недостаток денег. Занятой суммы хватило на аборт. Иногда Ханако снилось по ночам, как она привязана к кровати с уже исторгнувшейся из нее гигантской пуповиной и дрожит, дрожит, дрожит... Ибо некуда вырваться. Голодных уже двое.

Day's dawning, skins crawling ...

Однажды после такого сна на не выдержала и пошла в самый дерьмовый бар который нашла. Короткая стрижка — и та за ушами, сверху капюшон толстовки, джинсы с отвисшим куском ткани вместо зада.. таким впору идти в бегунки. Но похотливый взгляд громилы стоил ему вывихнутого пальца и визгливого, почти хрюкающего смеха неприметного мужчины за спиной. Он-то и предложил: подсыпь в карман. Я знаю, кому.

A friend in need's a friend indeed
A friend with weed is better

В клубе было шумно, паршиво. "Мисс Сандерсон", как гласили документы с ненавистью косилась на вырез выданной для отвода глаз футболки. Бейсболиста накроют, нужно только напоить его до ослиного гикания. Но даже то, что тот распускал руки не было самым страшным. Выкручивать большие, как гранаты, кулаки этому детине оказалось проще. Как и вливать залпом что-нибудь покрепче. Но у детины были друзья. Такие же: резвые, спортивные, пьяные.
Выкрученные у двери туалета руки, парочка согнувшихся от удара в живот парней... Пьяные, решат что дрались.
Травка высыпалась на заплеванный кафель.

A friend who'll tease is better...

— А с нами поделишься, а-а? Что ж только ему несла?
Охрана решила иначе. Вышибала разок видел, как накрывают на подсыпанной дури и церемониться не стал.

And when she's pressed she will undress

— Без шмона не уйдет, — упрямо заявил он, упрямо щуря зеленющие глаза.

Our thoughts compressed

Дружки местной звезды спорта за малым не держали вместо капюшона за шею. Ханако лихорадочно прикидывала, сколько времени им потребуется, прежде чем кто-то решит "с нас причитается" и кому в голову придет это слишком невинное для такого слово "поразвлечься". Копы — за решетку, задержатся — то, вокруг чего испуганно метались ее мысли станет правдой. Самых драчливых — трое. Нож — один и тот у ее ребер.
Which makes us blessed

Она не могла видеть, как вышел на шум напарник вышибалы. Как трубка у его похожего на свиное ухо привлекла излишнее внимание. Как отстреленная вместе с ней кисть шлепнулась в коридор рядом с приказавшим ее обыскать зеленоглазым. Но крики были надрывными, а звон стекла и металла — перекатывающимся от входа к барной стойке, за которой и расположились подсобка и заблеванный сортир.

And makes for stormy weather

Вышибала не успел захлопнуть дверь: напарник прибежал, пытаясь пробиться к ним. Предложивший шмон резко толкнул державших Рин на пол. Тот, что держал у горла ее собственный нож, едва успел придавить ее собственным весом. Напарник зеленоглазого вопил от боли, пытаясь остановить хлыщущую из руки кровь.
— Заткнись, а то услышат, мразь! — не выдержал кто-то и раненый отлетел к стене пинком в брюхо.
Перед смертью он надсадно всхрапнул и обмочился.
Зеленоглазый все же забаррикадировал дверь.
Нож почти надрезал кожу на животе Ханако из-под майки. Носом он уткнулась в руку державшего ее, делая вид, что не смотрит по сторонам. Спортсмен чуть ли не дрожал, зубами вцепившись в ее рукав. Его буйного сокомандника пытался успокоить другой. Но все трое явно не хотели запомнить этого убитого. И вот вышибала выпучил свои ярко-зеленые глаза, когда двое державших его, пытались ("Но не умели" — мысленно поправила их лежавшая Ханако) свернуть ему шею.
Третий дрожал уже крупной дрожью. Забывшись на мгновение, он убрал руку. Нож оказался в ладошке девушки. Дрожавший детина перехватил ее еще крепче, уткнувшись в спину точно в подушку.
— Тим, да хватит ссаться! Крышка ему. Трезвей уже, копам про нее скажем.
Перед глазами Ханако была рука со спортивными часами зеленоглазого. Через мгновение она исчезла из поля зрения: труп отпинали в угол к его напарнику.
— Майк, сядь сам и не бросайся на него. Лучше глянь, чтоб эта девка не сбежала. Тим, вставай. Мы подержим, если что.
Веснушчатый спортсмен с усилием воли встал.
— Слышь, ты ж из эмигрантов, да? — нет, она бы ни за что не ответила, — Вы ж вроде умные чтобы всякой хренью не заниматься...
— Она вроде в отключке. Проверь.
От пинка к стене Ханако отлетела, откинувшись точно раскатанное для лепешки тесто на бок. Рукоять уже сложенного ножа уперлась уже в бок (успела-таки!).
A friend in need's a friend indeed

— А в сознанке как волчонок смотрела. Э-эй, Маугли! Совсем откинуться от собственной травы решила?
Нож в руке. Надо дождаться.
— Не шуми!
И впрямь, они накричались достаточно: звон стекла и крики прекратились. Но кто-то все равно шагал, кто-то уже реже кричал, а тот или иной динамик с танцпола шумел уже не столь звучно.

A friend who bleeds is better

— Ребят... — наклонился к ней Майкл, — а дава...
Удар пришелся по плечу. Затем по шее. Парень вывалился из подсобки в забаррикадированный туалет и пошатнувшись, упал прямо на заблеванный его наверняка уже убитым, оставленным в зале дружком, унитаз. Рин резко выбежала в том же направлении, перескочив (как бы не подскользнуться!) через растекшюсяя кровь.
— Не смей орать, Тимми! — предупредили веснушчатого спортсмена, — завалим ее и все будет без нареканий.

And when she's pressed she will undress
And then she's boxing clever

Скрипнувшая дверь крайней кабинки должна была выдать ее с потрохами.
— Резвая! Я быстро, ссыкло.
— Адам!
— Оружие с охраны я снял. Полчаса прошло, копы скоро подъедут, вальнем ее и свалим. Или на этих сольем. Главное, успокойся.
— Ты мог ошибиться! Вспомни, как плохо слышишь, Адам! Выстрелами уши оторветот громкости! Это динамик в зале, я помню.
— Перестреляю все кабинки на крайняк. Уймись уже.

Тим все-таки прочел требуемое по губам.

A friend in need's a friend indeed
A friend who bleeds is better
My friend confessed she passed the test

Динамики надрывались. Выстрелы длились меньше. В руке Адама торчал нож. В простреленной дверце средней кабинки проглядывало искореженное отчаянием лицо Ханако.
— Тим, сюда! — сдавленно стонал Адам, — она тут, стреляй! Стреляй пока мы живы, говорю!
От удара глазное яблоко Адама брызнуло точно разбившийся об стену помидор.
Ругаясь, он попытался дотянуться до нее здоровой рукой. Целый глаз смотрел с яростью, а вторая кисть смачно хрустнула.

And when she's pressed she will undress...

Нож чуть не застрял у парня в грудине. Выдернуть его сейчас — глупость, пускай даже Тим, кажется, орет как помешавшийся. Выстрел размазал кровь по футболке.
Тим нервно и часто задышал. Ханако покрепче сжала рукоять. Ногу ошпарило как кипятком, пуля попала в бачок, который теперь нещадно протекал. Адам все-таки осел на пол. Пистолет из его пробитой руки извлекся полегче складного ножа.

A friend who bleeds is better

У Тима был пистолет и буквально выталкивающий на совершение глупостей страх. У нее — нож, тоже пистолет, и отчаянные попытки выжить. Страх парня настораживал больше всего. Как далеко он готов пойти чтобы пережить ее?

Знала ли, знала Ханако, что именно может шокировать этого трясущегося с пистолетом в руках парнишку?
Что может шокировать его настолько, чтобы он не целился в нее?
Знает ли он про нож?
У нее не было ответа. Она и впрямь не знала, как потратить остаток имеющихся сил.
Вода из бачка все так же текла. Звон и все так же оглушающие теперь уже лишь их двоих выстрелы все еще продолжались. Единственное, что она могла сделать сидя на крышке унитаза — это подтянуть колени к груди, стараясь не промочить хотя бы обувь. Слезы нашлись только сейчас. Всхлипы и вовсе напоминали какой-то смешанный с тихим бульканьем кашель, но е уже не удавалось его разобрать.
Сквозь просвет между дулом пистолета и дыркой в двери с выломаной щеколдой маячило испуганное лицо Тима.
— Вы... вых-ходи, — едва сложились из неясного бормотания слова, — т-только выкинь подальше п-пистолет.
Уши заложило, и Ханако едва прочла последние три слова по дрожащим от потрясения губам.
Как же больно! Вначале синяки и царапины, потом обожженная нога, а теперь еще и эта боль в ушах от стрельбы.
Ханако мотнула головой. Почему-то ей на мгновение подумалось об оставленной на полу толстовке. Палец Тимми дрожал у спускового крючка.
"Наверное, он все же подойдет.."
Пускай ему и страшно от тела друга у ног.
Слезы слишком резко покатились по смуглым щекам.
Не стоило открывать дверь. Наверное...
Кажется, на майке Адама осталось пятно от ее кроссовка. Хотя и в более спокойной обстановке она б его все равно не заметила.
Брошенный (смотри, оружие на пол, как и требовалось) пистолет попал вместо виска по руке.
Тим так и застыл с висящей на петлях дверью возле открывшей ее руки. Рывок настежь доконал кусок фанеры окончательно и ему пришлось эту уже-не-дверь оттолкнуть куда-то в сторону.
Немного времени — и вскинутая чуть выше рука с пистолетом судорожно выстрелила. Ханако чуть не взвыла от новой порции грохота, но изо всех сил постаралась не зажмуриться. В десятой доле дюйма от подошвы все так же протекал бачок. Теперь он грозился намочить и штанину Тима.
А в ладони у Ханако снова лип от крови склажной нож. Последние три пули в обойме выбили пару лампочек где-то сбоку. Мокрый пол облегчил подсечку.
Как же сильно она боялась, что закроет из-за выстрела себе уши!
Но одной свободной рукой не так уж и легко опять выдернуть застрявший в спортсеновой руке нож. Кабы не вторая рука у него на шее, он бы ее все-таки сбросил.
Проклятье, ну когда же это все закончится?..
Он потихоньку начал отключаться. Подкатывающиеся серые глаза почти совпали с вытащенным муду пятных костей ножом.
Крохотная ладонь накрыла тонкие губы парнишки. "Бегунок" с нажимом потянула воткнутое в его шею лезвие на себя. Он умер тихо. Как и требовалось. Ханако устало выдохнула и осела ему на живот. Подумав немного. вытащила кинжал и вытерла об его футболку. Попавшую на лицо и в глаза кровь не хотелось ни смаргивать, ни вытирать кулаком.
Дико хотелось отдохнуть. Неважно перед чем.
Дверь дернулась. Ханако начала медленно подниматься. Сколько же их там?..
Дверь задрожала. Попавшую на ресницы кровь она все же вытерла машинально, чтобы не липла.
Дверь затряслась, с трудом поддаваясь.
Сломанную швабру отпихнул дорогой и оцарапанный стеклом ботинок. На одежде вошедшего кровь был почти не видна: слишком темная. Ханако повернулась, ожидая увидеть реакцию того, кто застал ее такой измученной, в ссадинах, с компанией трупов.
Но лица вошедшего так и не увидела.
Только едва слышный свист какой-то странной песенки да звук вольготно ступающих по крови шагов.
Но сейчас их буквально разбивал вдребезги лихорадочный стук ее сердца.
Сам же мужчина в маске как-то спокойно кивнул, глядя на трупы, точно это было выполениние преподанного им же урока, который нужно было усвоить на практике. Оружие он держал в том же положении. Девушка до побелевших костяшек попыталась вцепиться в почти до грохота скрипящую дверку туалета: нет, только бы устоять на ногах. Если уж она умрет после всего случившегося, то хотя бы не сидя на грязном полу и не дрожа от страха. Хватит с нее. Если совсем плохо будет — кинжал в оттопыренном кармане бриджей. Она справится напоследок хотя бы с собственной глоткой.
— Ты как? — беззлобно спросил "Масочник", как он торопливо его прозвала. Видно, он говорил очень громко раз она хоть что-то вымученно разобрала.

Что значит "как"? Ее чуть не прирезали, не сдали полиц...
Хватит с нее молчания. Всю ночь как рыба немая.

— Они сдохли. Все. Оживить бы и прирезать заново.

Незнакомец как-то почти одобрительно подпер голову рукой.
— Обработать бы твои раны... Идти можешь?

Выдох вышел очень резким: как и у большинства мертвецов, от трупов воняло дерьмом. Будь у нее время поразмышлять, она бы порадовалась, что ее явно чудом не тошнит от запаха.

— В ближайшую блевотину бы не свалиться.

Взгляд из-под маски показался ей искренним. И... почему-то обеспокоенным. Рука с оружием опустилась.

— Я увы не подумал, что настолько тяжело. Как вас зовут хоть, леди?.. — в подобное не верилось, но последнее слово было сказано с уважением. Ее все-таки убьет психопат, раз так вежливо обращается?
И впрямь, хватит с нее.

— Рин.

"Неприветливая" — вдруг захотелось расшифровать ему значение. Лучшего имени и не придумаешь. Не "Цветочек" же. Хоть знать про нее что-то будет.
Глядишь, так и подохнет в более приятном месте.

— Назови мне своё имя.

— Рин. Рин Сандерсон.

Удачное ей дали имя по документам. Под стать.

— Руку давай. Не бойся опираться, если надо.

Рин надеялась, что и не придется. Полиции не было и слышно. В зале, неказисто барахля, пытался играть отбитый по частям из-за ударов динамик.
Часть убитых чем-то напоминала так и уснувших здесь гуляк.

Pure morning ...

— Не торопись. Полицию я прирезал. В машине все есть, леди. Вам полагется отдых, мисс Сандерсон.

A friend in need's a friend indeed...

Динамик все еще работал. Из-за крови валявшиеся повсюду стекляшки казались местами выкрашенными в красный лак.

То ли от облегчения, то ли от раздражения, но Рин попросила подождать ее и вырубила проклятую песню ногой. Кроссовок все-таки надорвался, а кончик шнурка обуглился. В шаге от нее стоял Масочник и протягивал облаченную в перчатку ладонь. Рин опять беспокойно взглянула на него и снова оперлась уже на другое плечо.
Через раскрошенную до хрустевших под подошвами осколков дверь бил лучами майский рассвет. Из-за тишины и безветрия утро казалось новым чистым листом, на котором так приятно красиво выводить что-то новое. Ведь в клубе уже пованивало от трупов.

запись создана: 08.01.2016 в 03:14

@темы: Проклятая песня сделала свое дело, лаэтанские_записки, кровь_кишки_по_стенам

---

Шикарная песня!

06.01.2016 в 23:14

Пишет  Аларис:

17.12.2015 в 00:30

Пишет  Angerran:

25.11.2015 в 18:24

Пишет  Olyanka:

25.11.2015 в 18:01

Пишет  daily_kitten:

Переноска!
 morrodel:
Котэ в иллюминаторе
Котэ в иллюминаторе
Котэ в иллюминаторе виднО...
Хозяина по матери
Хозяина по матери
Зовёт и в тапки отомстит оно.
UPD: и снится нам не миска китикета,
не новая шуршалка, не диван,
а снится мстя нам сладкая в штиблеты
и свежей валерьянки двести грамм.

via  tenshineko

---

Кого сквикает пейринг те отходят сразу!

Кажется, я медленно, и увы, верно погружаюсь в пучину хорошо, что не бурный водоворот нового пейринга.
Пытаться меня вытянуть из него некому. Но дело медленно верно к этому шло...
Кароч, Чезаре/Лукреция
Так, все недовольные разбежались?
Точно все?

Ну а теперь продолжу.

Вот разные каноны и фендомы воспринимают его по-разному.

Сериал: юст со стороны Чезаре.
Фендом: юст с какой-нибудь сторны, но чаще полноценный пейринг

АС: юст со стороны Лукреции, Чезаре с ней повел себя как мудак
Фендом: нас большее интересует Лецио и слэш! (3 фичка с пейрингом)

Марио Пьюзо, "Первый Дон": да, детка, все так и было! И Чезаре, и его батя!
Фендом: пусто. Его вообще нет!

В плане фендома успешны и исторические события/личности и сериал. Ну как успешны... фиков больше всего.

Что касается истории, то точно известно, что:
1) Да, Чезаре выпилил/приказал сделать то же самое с мужьями Лукреции. И слугой.
2) Слухи о том, что Лукрецию совратил отец были. И среди современников.
3) Чезаре выжил, выпив вместе с отцом отравленного вина
4) Прожил он после этого меньше Лукреции
5) Носил маску из-за сифилиса

Про Лукрецию говорят... по-разному!
Википедия: не доказано
Книги/статьи выпавшие в поиске: ну да, возможно что так и было если вы про связь с отцом. Ну а про брата тож какие-то слухи ходили, ну ладно.
Но! Очень часто многие пишут про близкое общение Лукреции с братом лет до 13 точно.

Но я же аки шипперская душонка так прикинула: если что-то было, то... а Чезаре-то наш яндере!
И мужей со слугой выпилил, и профит в лице денег-связей-влияния вместе с разведенной сестрой получил, а еще и насчет внимания Лукреции ко 2-му мужу бесился. Плюс отец умер, а он выжил.
Короче, при шипперстве пейринга Чезаре итальянский яндере.
Пойду читать Пьюзо дальше

@темы: Чезаре, книги, Борджиа, сериал, марио пьюзо, АС, исторический ОТП, Первый Дон, Лукреция

---

Время офигительных историй

Дайревская реклама, что ты делаешь?
Я конечно понимаю, что мои ОТП очень жадные друг до друга, но не в таком смысле!

@темы: упоротость, реклама - двигатель прогресса :), оффтоп, минута юмора

---

Все опять из оперы "Выкладывать или нет"

Нет-нет, я конечно же выложу! Знать бы когда...

По драгоняге и не только скопилось работ, которые я так и не выложила.
Итак, дубль первый. «Dragon age»

Полюбите черненькой

Да, это про Лисс

Примечание: письмо от Варрика Тетраса с пометкой "Для друга", написано явно после восшествия на престол Виктории Первой ранее известной как Сестры Соловей

Еще в Кирквол­ле, там,
Она ста­ла со­бой.
Друг, ска­жи мне, хоть раз
Ее ви­дел дру­гой?

Из­ры­га­ющей сло­вом
(Нет, не в юб­ках дев­чонкой)
Слов швы­ря­ющей гра­дом
Не ми­лаш­ку-зай­чон­ка?

Та ма­гес­са кри­чала
Все те­бя по­носи­ла
Что вни­манья не на­до
Что она ведь про­сила

От­пустить Иза­бел­лу,
Быть род­нею, (ку­зеном!)
Что твой ко­кон из чувств
Ей что крюк зар­жа­велый

В ду­шу ки­нут, на­тянут
(Кровью так зах­лебнуть­ся!)
Что на­деж­ды все вя­нут
В Фе­рел­ден ей вер­нуть­ся.

Не уви­дел? Так на­до.
Нет, ме­ня не про­сила.
Прос­то все бы­ло ря­дом:
Друж­ба, чес­тность и си­ла.

В Ин­кви­зиции ма­ги.
Стук са­пог по та­вер­не.
Кто-то с сталью во взгля­де
В гри­му­аре все чер­тит.

Го­ворят - был лю­бов­ник.
(Вро­де да­же ре­бенок)
Как спро­шу так бур­чит
Что обет свой все пом­нит

Да, от те­бя - хоть за ли­гу
Об­хо­дить (чтоб не ви­дел)
Объ­яс­нить не мо­ли:
Враз от­ре­жет "Оби­дел"

Ле­чить хо­чет ру­ками
Для жи­вых — сини взвесь
Мер­твых ре­жет но­чами
Ее ты любил та­кой как есть?

Солидарность

Опять Лисс. Смиритесь

По­ка Хо­ук пы­тал­ся до­бить­ся ее, Лисс хо­тела прос­то по­гулять с Ан­дерсом. Ис­сле­довать Кир­кволл, не пу­тать­ся — точ­нее, уметь по­терять­ся — в его пес­ча­нос­тенных и ка­мен­ных пе­ре­ул­ках, по­ка «тре­тий-про­пав­ший-из-зер­ка­ла» не по­ведет ее к «Ви­сель­ни­ку», а она за три пе­ре­ул­ка до это­го не вспом­нит, что там стро­ите­ли не за­ложи­ли про­ход и на­до свер­нуть впра­во.
В та­вер­не тем­ней, чем она ког­да-то при­вык­ла ду­мать: ог­ни вор­ча­щая Но­ра заж­жет бли­же к ве­черу, пы­та­ясь удер­жать­ся на при­дер­жи­ва­емой Кор­фом боч­ке. Вар­рик как-то со­вето­вал не ску­пить­ся и швыр­нуть ме­дяки за ви­но, что­бы к ним не лез пь­яни­ца или бро­дяга, но Ан­дерс не пь­ет пос­ле «пе­реры­ва», а круж­ка Лисс так и сто­ит на сто­ле. Из-за тем­но­ты ей не­ком­фор­тно, ведь Вар­рик (или те, ко­му он зап­ла­тил) мо­гут и под­слу­шивать из-за уг­ла. Или уг­ля­деть те са­мые ме­лочи, что так чрез­мерно ко­пиру­ют из его опа­сений де­моны.
— Рань­ше вы­пив­кой я ба­ловал­ся от­менно! — пы­та­ет­ся быть не нас­толь­ко мрач­ным Ан­дерс. И хо­тя вы­ходит на­туж­но, гу­лян­ки за­пом­нил и Се­басть­ян, ведь по­пыт­ка его на­по­ить сто­ила экс-прин­цу за­ика­ния на три дня при ви­де «тро­ицы кол­ду­нов».
Лисс по­пала ту­да за­оч­но — за идею, а еще не ма­гию.
— Я пом­ню. Ден­хольд мне го­ворил, — ра­зуме­ет­ся, им обо­им из­вес­тно, что пос­ледняя фра­за — по­луложь. Ден­хольд не го­ворил. Вспо­минал уви­ден­ное, как оно бы­ло. Боль­ше двух лет на­зад, ес­ли точ­нее.
Но у спут­ни­цы Ан­дерса на ли­це мед­ленно прос­ту­па­ет улыб­ка. На­вер­ное, она всег­да та­кая роб­кая, по­ка ис­крен­няя. А мо­жет, прос­то опять бес­почвен­но стес­ня­ет­ся.
— Ты хо­тя бы пить бу­дешь? — ки­ва­ет ус­тавший це­литель в сто­рону пой­ла.
— Нет, — то­роп­ли­во мо­та­ет го­ловой при­шед­шая.
Ей ка­жет­ся, что, вы­пив, она не сдер­жится. Что гля­дя на ру­ки, вер­тя­щие круж­ку прос­то что­бы по­вер­теть бли­жай­ший по­пав­ший­ся пред­мет, она выпь­ет и не­лов­ко по­тянет­ся к ла­дони. О, хо­хот де­монов в ушах бу­дет прос­то ог­лу­шитель­ным! Са­ма нес­держан­ность! Сдав­ша­яся смер­тная! Прос­то ра­дость для ис­ку­шав­шей тва­ри. Как и всег­да.
И все же она это пред­став­ля­ет. Прос­то по­тому, что ей за­хоте­лось. Увы, без сог­ла­сия и мыс­лей о «по­том». Да, прос­то ру­ка. Да, прос­то дот­ро­нуть­ся. Да, не по­яс­няя. Все рав­но зву­чит как-то стран­но.
Со­лону она ви­дела пол­го­да на­зад. Вы­шед­шая из ле­чеб­ни­цы бы­ла под стать ей: вни­матель­ный взгляд, по­пыт­ка ни­кого не за­деть да­же со сле­зами на гла­зах, го­тов­ность из­ви­нить­ся пер­вой за по­доб­ное с бо­лее мяг­кой улыб­кой, чем у нее...
Как мож­но ни­же пу­щен­ный вес­нушча­тый нос, по­пыт­ка при­ос­та­новить ро­ящи­еся вос­по­мина­ния в го­лове, ссу­тулен­ные пле­чи, буд­то она уже про­вини­лась. Взгляд вни­матель­но изу­ча­ет об­ло­ман­ные ног­ти на сцеп­ленных до бе­лых кос­тя­шек ла­донях. На­до су­меть, ибо де­ло не в од­них де­монах, а в чес­тнос­ти. Ну или в чес­ти без пре­датель­ства ра­ди че­го бы то ни бы­ло, го­воря вы­соко­пар­но.
— Мо­жет, по­едим?
— Как хо­чешь. Я же знаю, ты поп­ро­сишь Хо­ука за­нять, — ед­ва фыр­ка­ет Лисс и с ух­мылкой вып­рямля­ет­ся.
Ру­ки, сцеп­ленные в за­мок, ле­жат у нее на ко­ленях.

Вместо чужих слов

Еще один фик про нее

Примечания:
— Да, здесь рассказывается именно преодоление проблемы.

— Да, внешность героини не дана специально, чтобы у как можно большего количества девочек, девушек и женщин был шанс хотя бы подумать о себе с другой стороны, без осуждения. Если вам так интересная ее внешность, почитайте другие работы из сборника.

Дисклеймер:
О да, ишь какая ужасная героиня, себя любить такая-сякая вздумала!(Сарказм)



Уш­ла же? Ведь прав­да, уш­ла?
Дав­но прок­равша­яся в спаль­ню уже в ко­торый раз ог­ля­дыва­ет­ся. Хо­ук был слиш­ком за­нят, что-то лас­ко­во до­казы­вая Мер­риль и по­тому сад На­мес­тни­ка опять ли­ша­ет­ся нес­коль­ких цве­тов, а Ден­хольд опять пла­тит страж­ни­кам.
Под кро­ватью жут­ко во­ня­ет мы­шами, ес­ли не кры­сами, а про пол­за­ющих до че­шущих­ся под хлоп­ком платья рук та­рака­нов и го­ворить не при­ходит­ся. "Али­мен­тарные пе­ренос­чи­ки ин­фекци­он­ных за­боле­ваний" — ус­лужли­во под­сво­выва­ет па­мять ин­форма­цию об опас­ностях прос­тых вре­дите­лей. Чем-то за­ляпан­ное оде­яло све­шива­ет­ся пря­мо на пол. Ма­гес­са чер­ты­ха­ет­ся сквозь зу­бы (как там ей всю жизнь твер­ди­ли? "Нек­ра­сиво, ты же де­вуш­ка!" и бо­рет­ся с ис­ку­шени­ем поп­ра­вить эту нес­час­тную ткань на кро­вати и тем са­мым вы­дать се­бя.
На­конец, она взды­ха­ет и тря­сет го­ловой, пы­та­ясь стрях­нуть с ка­пюшо­на бук­валь­но при­лип­чи­вый сор. Так, а вот и пред­мет ее на­чина­ний.
Она бы­вала здесь и рань­ше, но та­кой не­об­хо­димос­ти как сей­час, у нее не воз­ни­кало. Шаг — ше­пот де­монов на­рас­та­ет.
Вто­рой — и от не­го не от­де­лать­ся. Спус­тя все­го тре­тий шаг в ушах юной ча­родей­ки бук­валь­но го­монит это пред­ло­жение из Те­ни. Оно бук­валь­но вы­тяги­ва­ет воз­дух из лег­ких.
"Всег­да мо­лодая, всег­да и во всем здо­ровая, всег­да и всю­ду кра­сивая..."
Зер­ка­ло пря­мо пе­ред ней. Чуть вы­тяни шею впе­ред — и кон­чик но­са дос­та­нет стек­ло. Или не стек­ло? Мо­жет, до­лий­цы наш­ли неч­то по­хожее, на что ча­ры на­лага­ют­ся охот­ней, по­дат­ли­вей. Как нам­но­го охот­ней ста­ла при­ходить сю­да и она. Есть что ис­кать.
Здесь нет бо­лее тон­кой За­весы, Лисс не чувс­тву­ет сей­час еще ко­го-то из де­монов, а зна­чит, она пра­ва — де­ло боль­ше в ней. Здесь не­жить соп­ро­тив­ля­ет­ся и сви­репс­тву­ет силь­ней. Как Мер­риль та­кое тер­пит?
При­выч­ка, на­вер­ное. У нее бы­ло лишь па­ру лет что­бы ед­ва при­вык­нуть, у до­лий­ки — ед­ва ли не двад­цать, раз ма­гес­сой ее соч­ли в пять.
Нуж­но бо­роть­ся. Не под­да­вать­ся. По­нимать, что это ложь. И зер­ка­ло — слов­но ор­заммар­ская аре­на Ис­пы­таний. Хоть бы по­бедить!..
Это­му бою не бу­дет гла­шатая.
"Ты ужас­на! От­врат­на! Пос­мотри на се­бя! Сколь­ко гря­зи! А при­чес­ка! А взгляд! Фу!"
В зер­ка­ле на­конец по­яв­ля­ет­ся то, че­го Лисс ожи­дала: от­ра­жение. Ее собс­твен­ное. То, что ей по­казы­вали нав­ряд ли бы­ло вы­дума­но де­моном. Ско­рее, прос­то ухуд­ше­но. Лисс мор­га­ет.
На стек­ле буд­то про­ходит рябь.
Нез­ванная гостья её соз­на­ния ус­лужли­во под­ки­дыва­ет ей вос­по­мина­ния: те, кто ей так го­вори­ли. То, как она са­ма так ду­мала. И сей­час де­монес­са пы­та­ет­ся её убе­дить что это прав­да. "Не верь, не верь де­мону!" — на­поми­на­ет она се­бе. И тут же бо­лез­ненно взды­ха­ет. Так вот по­чему... Эта до­гад­ка слиш­ком вне­зап­на и Лисс вздра­гива­ет, вгля­дыва­ясь в стек­ло. На нее смот­рит её же от­ра­жение. Та­кое же, но... ей хо­чет­ся под­дать­ся и ска­зать "прек­расное". Слиш­ком же­лан­ное для нее. Ухо­жен­ная де­вуш­ка в зер­ка­ле да­же пу­га­ет­ся так, что хо­чет­ся ки­нуть­ся к ней и ус­по­ко­ить. И она так по­хожа на нее...
"За­пом­ни, ты — кра­сивая. Толь­ко ты. Са­мая луч­шая, при­тяга­тель­ная. Луч­ше всех. Ос­таль­ные не­важ­ны"
Лисс тут же вспо­мина­ет. Вот она, сон­ная, зак­ры­ва­ет тя­желую дверь на ключ. Пе­ред тем как её зах­лопнуть, пе­ред взгля­дом про­носит­ся улыб­ка Ден­холь­да и от­че­го-то до­воль­ный её не­ук­лю­жими по­пыт­ка­ми сде­лать это без его по­мощи взгляд. Зна­чит, де­ло бы­ло не в дру­гом, что бы ни го­вори­ли про кра­савиц. Нра­вить­ся мож­но и вне это­го. И гор­ды­ня тут ни к че­му. Зер­ка­ло опять идет кру­гами буд­то дождь бу­равит кап­ля­ми во­ду.
"Ты осо­бен­ная, пос­мотри! Са­мая, за­мечу, осо­бен­ная! Вто­рой та­кой нет и не бу­дет! Ниг­де и ни­ког­да! Ты ни­чем не по­хожа на дру­гих!"
Вот еще. Тех, ко­го счи­та­ют осо­бен­ны­ми, сот­ни, ес­ли не ты­сячи, на весь Те­дас. Не для это­го она при­ходит все ча­ще, пы­та­ясь по­бороть де­монов, рву­щих­ся в этот мир. Не за вре­мен­ным ус­пе­хом она тер­пит этот гул-из-ти­хого-ше­пота. Она мо­жет боль­ше, что бы ей там не про­рочи­ли.
"Ты обыч­ная! Нет, обык­но­вен­ная! Ни­чем не при­меча­тель­ная! Се­рая, се­рая мас­са! Ку­сок обык­но­вен­ной пло­ти! Пус­тышка!"
Де­монам ос­та­ет­ся ска­зать что она нич­то­жес­тво, что­бы ма­гес­са на­конец по­няла: это все не­важ­но. Пос­ледний удар за ней. Нет да­же вре­мени на ус­мешку это­му нев­зрач­но­му по­добию ее по­серев­ше­го ли­ца, на­до ре­шать­ся.
— А как же ос­таль­ные? — лишь мыс­ленно спра­шива­ет она, — раз­ве они не та­кие?
— Нет, — вкрад­чи­во гу­дит раз­но­голось­ем Тень, — они осо­бен­ней те­бя. Все до еди­ного.
Все про­ис­хо­дит го­раз­до быс­трей, чем на­чина­ет­ся но­вый ви­ток это­го поч­ти мор­ско­го при­боя из де­мони­чес­ко­го ше­пота: Лисс вых­ва­тыва­ет кин­жаль­чик из кар­ма­на юб­ки и рез­ко под­но­сит ос­трие к ла­дони, не до­нося до ко­жи бук­валь­но на тол­щи­ну собс­твен­но­го ног­тя.
Не­жить за­выва­ет в пред­вку­шении, го­товая прор­вать­ся в ее те­ло, за­пол­нить свою сущ­ность этим ми­ром и кри­чит, кри­чит, кри­чит...
"Кра­сивая!
Ин­те­рес­ная!
Осо­бен­ная!
Я мо­гу!
Мы сде­ла­ем!"
Ка­кофо­ния пре­рыва­ет этот хор обе­щаний.
"Уро­дина!
Пос­редс­твен­ность!
Се­рая мышь!
Ни­чего осо­бен­но­го в те­бе нет!"
Де­моны рвут­ся, де­моны бо­рют­ся за мес­то внут­ри нее, а в Лисс на­конец от­кры­ва­ет­ся та мысль что она но­сила в се­бе дол­гие го­ды: уве­рен­ность. Она так и не раз­ви­ла уве­рен­ность. А пы­талась. Ста­ралась. Улуч­ше­ния внеш­ности в об­мен на ку­сочек это­го чувс­тва — и слов­но ни­щен­ка па­дать в грязь за еду. И ду­мать, ду­мать, ду­мать... Дос­та­точ­но ли кра­сива? Хо­роша? Луч­ше или ху­же дру­гих?
И при этом — все упус­кать. У Мер­риль хруп­кое те­ло и тон­кие гу­бы. У Ден­холь­да смуг­лое ли­цо и яр­кие жел­тые гла­за. У Ан­дерса — длин­ный нос и хит­рый при­щур при улыб­ке, но ей он не­важен ибо де­ло в дру­гом. У нее — вес­нушки и длин­ная ко­са на пле­че. У Иза­бел­лы бы­ла ок­руглая фи­гура и за­рази­тель­ный смех, у Аве­лин — мор­ковный рот и пря­моли­ней­ный взгляд, но она ни­ког­да, ни­ког­да — слы­шите, де­моны? — за это их не ру­гала. И вот, де­моны пы­та­ют­ся ее одо­леть, а она учит­ся им про­тивить­ся все силь­ней и силь­ней, а эти по­пыт­ки зав­ла­деть ей на­конец-то нап­расны. От­вет най­ден.
Он нас­толь­ко прост, что ти­шина вок­руг ка­жет­ся дос­то­яни­ем Те­ни. Но по­лучен­ный ре­зуль­тат всё-та­ки на­до зак­ре­пить и Лисс бро­са­ет кин­жал на пол (все рав­но уз­на­ют, а его она поз­же под­бе­рет) и тот ока­зыва­ет­ся где-то око­ло но­жек кро­вати. Она и в са­мом де­ле под­бе­га­ет к шка­фу с по­жит­ка­ми Мер­риль ли­хора­доч­но пы­та­ясь най­ти что да­рил ей Ден­хольд. Дол­жно же, дол­жно же быть! Она ведь наш­ла от­вет! За­сох­ший яб­лочный ог­ры­зок, ста­рый ку­сочек пер­га­мен­та, мо­ток шер­сти, нес­коль­ко книг, гор­шо­чек с за­готов­ка­ми для зелья здо­ровья... А вот и оно! Под по­душ­кой у Мер­риль то­же пыль­но, буд­то ник­то и не го­ворил ей что от­не­сет, ес­ли на­до, все это прач­кам или да­же ку­пит но­вое (Ден­хольд и не ду­мал ску­пить­ся "на та­кие ме­лочи", ей ли не знать!). Но иног­да она ухо­дит ра­но ут­ром сю­да. Или да­же за­сыпа­ет, под­вернув ку­лачок под по­душ­ку. Крях­тя, Лисс вы­тас­ки­ва­ет за хол­що­вую руч­ку свою сум­ку и хва­лит се­бя за ос­мотри­тель­ность: за­сален­но-алый ога­рок как раз по­дой­дет. Как раз для тех слу­ча­ев, ког­да Мер­риль бу­дет спать здесь, у Лисс есть для нее по­пыт­ка не чувс­тво­вать се­бя не­ком­фор­тно. Прос­то шанс. Вдруг по­доб­ное удас­тся и ей?
Ру­ка с об­ло­ман­ны­ми ног­тя­ми вы­водит как всег­да не­рав­но­мер­ным по­чер­ком все­го два сло­ва на нез­на­комом ког­да-то язы­ке. Те­перь она не оши­бет­ся в от­ве­те.
"Все. Лю­бое те­ло. Не­важ­но чье. Мое или чу­жое. Я мо­гу лю­бить или не­нави­деть за что-то иное, но не за те­ло. Я лишь в нем жи­ву."
Лисс на­конец смот­рится в ста­рое де­ревян­ное зер­каль­це. С ули­цы до­носит­ся го­мон от мес­тной рыб­ной лав­ки впе­ремеш­ку с то­потом яв­но дет­ских ног — де­ти есть де­ти, эль­фий­ские или чьи еще — а в от­ра­жении ей уве­рен­но улы­ба­ет­ся де­вуш­ка с неб­режной ко­сой, чей взгляд уп­рям и все же ве­сел из-за по­нима­ния слу­чив­ше­гося. Род­нее и чес­тнее то­го, что Лисс ви­дит, для нее нет. Это от­кры­тие... ус­по­ка­ива­ет. Де­моны боль­ше не пред­ла­га­ют ей кра­соту.
Воз­можно, ког­да Мер­риль уви­дит, то ре­шит, что это от лю­бимо­го. Ес­ли уз­на­ют что это она — пусть. Это не ком­пли­мент. Это ее ис­крен­няя по­зиция.

На стек­лышке вы­веде­но блед­но-крас­ной над­писью: "Всег­да кра­сивая"

Те­перь по Кир­квол­лу она идет уве­рен­ней, чем ког­да бы то ни бы­ло.
"Ведь все те­ла прек­расны"

@темы: стиховычитание, Dragon_Age, Лисс, драбблосборник, Денхольд, Мне_стыдно_за_ритм_в_стихах

---

ОМГ, спасибо!

01.01.2016 в 09:29

Пишет  Weisshaupt Fortress:

Для Laetans member

Для Laetans member Автор: Название: Завтра будет лишь только хуже Персонажи: ОЖП-магесса Категория: джен Жанр: POV, драма Рейтинг: R Размер: мини, 1191 слов "Башня считалась проклятой, пока Круг Магов не взял её под свой контроль, после того как основная башня Круга в Денериме была разрушена". — Первый Заклинатель Лотайр. Из книги «История Круга в Ферелдене» У каждого из нас есть фраза, которую он предпочитает не произносить. Кто-то никогда не скажет "я люблю тебя", кто-то "извини", а кто-то "да, маги опасны, я согласен". Для меня такой фразой стала "хуже быть не может". Всегда, с самого детства я знала: что бы ни произошло сейчас, потом случится нечто еще более ужасное. Простой пример: я родилась магом. Куда уж хуже, казалось бы, но нет: меня забрали в Круг, когда я, будучи не умеющим контролировать свою силу ребенком, заживо сожгла собственную мать. Даже не знаю, любила ли она меня, да это уже и не важно. Я проклята, и проклятие это отравляет мою жизнь, превращая ее в череду пыток, и каждый следующий день моей жизни хуже предыдущего. Предела боли и страданий, за которым действительно можно сказать: "Всё, хуже уже не станет", попросту не существует. Иногда я думаю, что именно готовность к худшему спасла меня когда-то. *** Башня Круга, Цитадель Кинлох. Может быть, это действительно не самое плохое место для мага. Если забыть про густой, влажный озерный воздух, которым и дышать-то нельзя - сразу начинается насморк. Или огромных пауков в подвалах, которых старательно скрывают старшие чародеи. Но я видела их. Я вообще много чего видела тогда. За закрытыми дверями часовни, в темных уголках Башни, где все считают себя надежно укрытыми от чужих глаз, а значит, имеющими право творить любую мерзость. И маги, и храмовники - все любят издеваться над более слабыми, мстить или вымещать злость. А потом лицемерно лгать, называя "плохой" только ту, другую сторону. И жаловаться, скулить, бесконечно осуждать... В общем, ничего удивительного, что ученики часто жаловались. Маги вообще любят жаловаться, а ученики - особенно. О тяжелой судьбе, своем проклятии либо о том, что люди снаружи зря боятся их "дара". О жутких храмовниках, тяжелых заданиях, не получающихся заклинаниях. Вы можете дать магу бочку лириума, а он будет ныть о том, что она тяжела. И только я молчала. Потому что знала: все будет еще хуже. Через час, день, месяц. Все будет только хуже. Никаких счастливых случайностей. Чудес, кроме тех, что творят сами маги, не случается. Может быть, это действительно не самое плохое место для мага. Но я не хотела быть магом. Так что я не жаловалась. Тихо, упорно училась владеть своим проклятием магии так, чтобы никогда не пришлось ее использовать, ни умышленно, ни, что хуже, случайно. Молила Андрасте и Создателя забрать у меня магию. Разумеется, они не отвечали. Мне ответил проходивший как-то мимо храмовник. Рассказал, что я могу добровольно стать Усмиренной. Теперь это кажется странным, но тогда мне и в голову не пришло такое простое решение. На секунду мне показалось, что чудеса все-таки случаются. Нужно было просто сходить к Первому Чародею Ирвингу. А лучше - сразу к Рыцарю-командору Грегору, потому что Первый Чародей наверняка принялся бы отговаривать, долго распинаясь о том, что обратного пути нет. Но все это и так знают, а решение принято. И я ходила. Впервые в жизни я рассказала кому-то все, не боясь, и... меня поняли. Пожалели. Дали день на раздумья, конечно, но больше ради приличия, чем из необходимости. Рыцарь-командор пообещал лично поговорить с Ирвингом вместо меня, и я... была счастлива. Целый день я была счастлива, ожидала усмирения и не слишком обращала внимание на происходящее в Круге. Как оказалось, зря. Потому что именно тогда начался настоящий ад. В какой-то момент в самом воздухе Баши появилось напряжение. И хотя все продолжали заниматься обычными делами, оно нарастало, становилось плотным, почти осязаемым. То и дело раздавался громкий шепот, но различить удавалось только одно слово: "Остагар". Сейчас я знаю, что тогда случилось: под Остагаром была резня. Нет, не бой, а настоящая резня, в которой погиб король Кайлан, но выжил, сбежав, тэйрн Логэйн и те, кто были с ним. В том числе Ульдред. Сейчас я знаю, но тогда даже не задумывалась о том, что именно Ульдред привел в Башню магов крови. В тот самый день, когда моя новая жизнь в качестве усмиренной должна была начаться, они атаковали. Призвали демона, погрузив Кинлох в хаос и нескончаемую агонию. *** Нет ничего страшнее тишины, потому что в тишине каждый звук слишком отчетлив. Стоны умирающих, из последних сил пытающихся собрать свои внутренности со скользкого от крови пола. Чавкающая пульсация плоти, нарастающей на стенах, разрушенной мебели, изменяющей статуи до неузнаваемости. Резкий вопль ужаса спрятавшегося было ученика, которого все же нашел демон. Слишком хорошо в тишине слышна боль. Над ухом капало. Кап. Кап. Кап. От понимания того, что это чья-то кровь, было дурно, но как бы мне ни хотелось отвлечься, мысли то и дело возвращались к звуку, сосредотачиваясь на нем, как на единственном заслоне от реальности. Пока слышно, как капли ударяются о каменный пол, можно не думать о разодранном на части ученике, что сидел рядом в часовне. Не думать о лежащей у самого лица голове с безобразно вытаращенными глазами и о том, что это голова храмовника, который, казалось, только что рассказывал, как пройдет ритуал усмирения. Могли ли демоны читать мысли? Я не знала, но если и могли, то в моем разуме читать было нечего. Только равномерные удары маленьких капель о пропитавшиеся кровью камни. Помочь могло только чудо. Но чудес не бывает. Зато случается так, что храмовникам дают Право Уничтожения. И я не сомневалась, что такое Право уже запросили те из храмовников, кому повезло выжить, остаться снаружи. Слушая, как с треском лопается плоть очередного одержимого, я не могла их винить за это. Все в Башне должны умереть просто потому, что никого по-настоящему живого уже не осталось - только одержимые, ожившие трупы... и я. А мне очень, очень хотелось жить. Так что когда я услышала шум, а одержимые и ходячие трупы, бродившие неподалеку, рванули на него, я не смогла придумать ничего лучше, как притвориться уже мертвой. Крови и внутренностей вокруг было достаточно. Все, что нужно - побороть отвращение, а это действительно легко, когда на кону стоит жизнь. Так что пробегающие мимо храмовники, уничтожавшие все, что хоть немного шевелилось, не заметили меня в кровавой куче, которую мне удалось собрать вокруг себя. Но это временно. Нужно было выбираться. Я чуяла, что резня - это еще не все, что будет еще один этап очищения, и лучше мне не задерживаться, чтобы узнать, какой. Доспехи мертвого храмовника были немного великоваты. Но больше ничего не было. Никто не обратил внимания на еще одного покрытого кровью человека в измятом доспехе. Бросили припарку, на ходу выкрикивая приказ к отступлению. С верхних этажей запахло гарью, когда я вместе с оставшимися в живых храмовниками сбегала по лестницам вниз. И когда мы почти выбрались, что-то взорвалось в недрах башни. Взрывной волной меня и еще нескольких выбросило в окно. Я упала в озеро. Они остались висеть на обломках рамы. А Башня горела изнутри, ярко освещая Каленхад... *** Тогда, каким-то совершенно невероятным образом, мне впервые в жизни действительно повезло. Мне досталось не пустое обещание счастья или глупая надежда на лучшее, а нечто гораздо более важное. Я сбежала от своего прошлого, своего проклятия. Нашла себе новый дом, вдалеке ото всех, там, где никто не знал, что я маг, не знал, откуда я и что случилось в моем прошлом. Начала новую жизнь. Могло ли случиться что-то худшее, чем то, что произошло в Кинлохе? Разумеется. Уже случилось. Чтобы это понять, достаточно посмотреть на небо, где зияет огромная дыра, из которой падают демоны. Или оглянуться вокруг на бесконечную войну восставших магов с сумасшедшими храмовниками. И я ни на секунду не сомневаюсь: завтра будет лишь только хуже. Но я к этому готова. Всегда готова. И обязательно выживу, что бы ни случилось.

@темы: дары_что_лучше_милостей_Великих

---

В одном дремучем фендоме был черный-пречерный юмор...

«— Мой отец всегда говорил, что в моей машине всегда должны быть лопата, плед и фляга с виски. Окей, папочка, когда я убью кого-нибудь я обязательно напьюсь, укроюсь пледом и лягу спать.»
Сара Милликан ©
Именно эпиграф заставил написать сей пост. Нет-нет, «Синдикат» тут ни при чем
По мере вдохновленности фендомами заметки будут пополняться.

Как реагировать на собственноручное убийство в пределах того или иного фендома

AC Syndycate

AC Syndycate
Не позволяйте сорваться заданию! Вы профессионал_ка!
1. Обыщите труп и спрячьте тело
!!! Если требуется сделать с телом нечто иное, действуйте согласно плану задания

2. Скройтесь с помощью шиньбяо или выступу мимо открытых дверей на следующее задание.

3. При возникновении угрызений совести рассматривайте это как неудачи на работе.

Dragon age

Dragon age
1. Ищите лут

2. Подумайте, был ли у вас выбор или это была рядовая неизбежная битва

— Если да, то
а) Успокойтесь. Это все разработчики
б) Сверьтесь с предысторией ГФ/Хоук_а/Инквизитор_ки

Если этого можно было избежать, не волнуйтесь: биоваровцы оставили вам время на страдания и угрызения совести (если ваш_ей ГГ это свойственно). На всякий случай снова сверьтесь с предысторией.

3. Можете спокойно порыдать с чистой совестью.

Bloodborne

Bloodborne
1. Подберите лут, вам еще всю ночь охотиться. Скорее всего, убитая вами персона была враждебна (с вероятностью в 90%)


2. Двигайтесь дальше

3. В перерывах между стелсом и стычками можете подумать
а) нужен ли вам в будущем живым этот персонаж надо же и с кем-то поговорить
б) дает ли его существование некие сведения или опции
в) влияет ли его существование на сюжет

4. Осторожно, не отвлекайтесь надолго! Охота есть Охота.

"Ганнибал"

"Ганнибал"

1. Выставьте труп в духе некоего произведения искусства

2. Подставьте его наличием кого-то еще
!!! Не забудьте дать это понять полиции и/или ФБР

3. Съешьте его часть при возможности

4. Подумайте, не склонил ли вас к этому Лектор
!!! Если вы — Ганнибал, то не забудьте придумать как убить кого-нибудь еще и подберите подходящий рецепт к отрезанным частям тела.

5. Засомневайтесь в своей парагонистой натуре
!!! Если вы Ганнибал или некий иной серийный убийца то благополучно пропустите сей пункт, он вас не касается.

@темы: инструкции, Ганнибал, упоротость, Dragon_age, AC_Syndycate, Blodborne, Hannybal, нужно_больше_фендомов, фендомовское, черный_юмор

---

Меня упороло в мультифаномные страсти по ОТП.

Название: «Выбери меня!» или «Собрание пейрингов объявляется открытым»



Описание:"А где же мои персонажи? Да мы все тут!" или как попасть в Лондон вместе со своими ОТП на почве шипперских страстей. Но вот договориться с персонажами - дело поважней. Особенно с учетом разницы их характерах и капризов собственного вдохновения...

Глава 1

Кажется, попытка говорить погромче была слишком безнадежной. Никто не желал слушать.

— Итак, вы собраны тут, чт...

— Эй, а почему мы все толпимся в поезде?

Обилие персонажей, каждая или каждый из которых являются для меня отдельным спектром эмоций, пейрингов, хэдканонов и прочих фанфикшеновых страстей заставляло нервно подтягивать колени к груди и мять край длинной цветастой юбки (не понимаю, с чего бы тут такие анахронизмы в моей одежде? Даже ткань уж больно плотная и яркая для чопорных викторианцев! Надо было успеть их сгенерить заранее...). Но не подводить же такими накладками все сборище? А то разбредутся еще и собирай их заново!

— Ну... это... — попыталась я оправдать такое внезапное (даже с учетом моего последнего ОТП) место пребывания. Обычно все было в пределах моего места проживания.

— Из-за нас, — четко проговорила Иви.

Лицо Джейкоба выражало уж слишком невинную улыбку, чтобы понимать, как невовремя началось сие сборище. Утро, никто приходить не должен, спи сколько влезет. Даже тычок под ребра не стер этого выражения а-ля "объелся сливок рыжий кот, а урчит так, что все наоборот". Ага, конечно, просто так, Джейкоб. Ладно, не говорить же остальным, в самом-то деле!

— Мебелью впечатлилась, — продолжила профессионалка в шпионаже, — точнее, кхм, ее...

"Отсутствием" — только и подумалось мне. Но видок виновато вжатой в плечи головы и выражение лица "ай, не надо!" пришлось отложить подальше ибо в дело вступила совсем другая пара. И если некто в мантии не будет ехидничать, то шум аж с конца вагона не превратится в разрушения...

Мисс Фрай не успела особо возразить, ибо отвисшие челюсти им с Джейкобом пришлось подбирать почти синхронно.

"Ну хоть в чем-то солидарные! Не то что разработчики нам с катсценой во дворце подсунули..."

Айдан, как всегда, сотряс и без того слишком тесное для поднявшейся шумихи помещение беспокойным звоном доспехов. Не глядя в сторону (не тейринское это дело, простолюдинов знатным взглядом, видите ли, удостаивать) он пошел в конец вагона, где уже минут десять как поправив красную тевинтерскую мантию, с уверенной улыбкой восседала Севилла. Не поднимая глаз на идущего с мечом наперевес Куссланда, та с явным удовольствием разглядывала галлюциногенный дротик, безуспешно пытаясь украсть клинок с лежавшего на столе наруча Иви, игнорируя все укоризненные взгляды в ее сторону.

Айдан сопел явно с намерением стать конкурентом пыхтящей Берте и прошипел буквально в шаге от меня:

— Ты! Почему? Почему ты опять уходишь?

"О-о-о, сцена ревности началась..." -- едва успела оформиться в моей голове в привычное прискучившее ощущение мысль, как Солна с почти ласковой ухмылкой подняла на злючего тейрна Хайевера глаза.

— Ммм, а мириться мы тут будем?

Айдан злобно зыркнул в мою сторону:

— Спроси у нее, какого Аришока я в другом времени оказался и почему не надине с тобой!

— Ну... У нас тут собрание, если что... Нет, не Земель, не надо мне тут повторений! — напомнила я Амелл момент их знакомства, стараясь не вжиматься в стульчик от интонации воина, — я тут с вас это... — ай, Иви, ну они же не знают, не обессудь! — попарно собрала...

Так, а где мое успокоительное? Нет, ну почему сегодня не дома! Проклятое вдохновение, отпусти меня на дайревский феееест! Я сумку забыла! Так, все, спокойно, может еще сюда Анора с муженьком нагрянет, у них модерн-АУ, пафос, серый джип, "брульянты"...

Но робкой надежде не суждено было сбыться. Напротив меня с кислой миной сидел Андерс.

— Опять? — меланхолично пробормотал он.

— Ну...

— Сначала разбудила меня, потом ко мне Лисс привела, целую речь от ее лица наваляла. Долго я у себя в лечебнице стоять буду? У меня много дел, если кто-то не заметил!

Но не замечал он сам именно присутствующих, тоскливо глядя перед собой. Третий акт, чтоб его... Иви напряглась, уловив движение в глубине соседнего купе. Я протестующе замотала головой, не желая показывать спрятавшуюся. А ведь виден только край ее простоватой оборки на нижней юбке. Хотя ладно, для ассасинки такое сущий пустяк. Ей народ в мантиях и доспехах намно-о-о-го непривычней. Но ничего, Джейкоб и тот молчит, глупостей не спрашивает (надеюсь, это был сестричкин "волшебный пендаль", а не вполне резонный ступор).

Не менее сонно, чем Андерс и Джейкоб вместе взятые, явно решив, что это демоновы проделки, в вагон протиснулся Хоук, непонимающе почесывая беловолосый затылок. Но уперевшись взглядом в меня он хмыкнул и начал разглядывать обстановку. Мужик себе на уме? Ну как сказать, ему давно ясно, что нас тут собрание, что я опять буду (точнее, попытаюсь) вещать, что кому-то, глядишь, и проды обломится. Как всегда, надеется, на щедро (и с какой легкой руки!) подаренное мною обаяние. Правда, тема не совсем та...

И нет бы появиться тут его паре, как тот начал трясти за плечо друга:

— А тут стульев еще не найдется?

— Не дам! — упрямо возразила я. Но тот лишь ухмыльнулся, мол, ничего, я тобой продуманный, принес его из соседнего купе. Скривившись, я все-так проследила за его действиями. На счастье для меня и Лисс, он пошел туда же, откуда и сгенерировался, изредка поглядывая на остальных.

Севилла издала одобрительный смешок и продолжила свои попытки утащить побольше оружия уже под прикрытием закованного в доспехи Айдана. Я лишь пожала плечами на убийственый взгляд Иви прекратить расхищение "казенного ассасинского имущества". Амелл любит брать то, что ей нравится. И пока я не сделаю свое объявление и не решу после объявленого вставшую передо мной проблему (точнее проблемы, ибо тут не хватало еще пятерых), то так здесь ворюга-магесса и останется.

— Итак, что мы имеем... — попыталась я вклиниться в заполнивший ближайшее пространство говорок, — у нас тут есть почти четыре...

Этой тени стоило бояться. Драконоподобные крылья, стук обуви на тонкой подошве по крыше, воврвавшийся в едва приоткрытую форточку сквозняк... Их я боялась называть. И при этом всегда шипперила. Больше пяти лет, если быть точней. Но через пару секунд звук хлопающих крыльев возобновился. Как же сильно меня пронесло! Сей пейринг не имел отношения к данной вселенной, но по счастью, он остался больше в моих мыслях, чем в каком-либо виде. И как хорошо, что так и есть: так адски сильно я не шипперила никого. Даже всех присутствующих вместе взятых.

— Отказываюсь комментировать произошедшее, — безапеляционно заявила я.

А то еще куда-нибудь не туда из-за меня попадут... Мне и homo sapiens хватает.

— А объявление? — потянувшись и как бы невзначай касаясь латной перчатки недовольного Айдана, вспомнила о цели посиделок магесса.

— Я жду еще народ.

Спланировавшая с верхушки вагона в проем Таллис означала лишь одно: моим планам об одном фичке придется отступить куда подальше.

И не успели Фраи возмутиться еще одним (конкурирующим с их ремеслом, если что) вторжением, как местность поменялась. Знала бы я сама, насколько...

Глава 2

— Таллис, — стараясь не казаться слишком вялым спросонья в ее присутствии, расплылся в улыбке Хоук, — ты догадываешься, зачем нас тут собрали? — поезд ритмично несся и пыхтел вдоль домов и домишек, эльфийка оперлась об дверь, привыкая к похожей на корабельную (что за авторские кроссоверы? Она же всегда встречала их у себя либо в Тедасе!) качке. Точнее, тряске (все ради фендома или как там у фикрайтеров?).
— Не знаю. Опять очередное собрание насчет приоритетов по проде. Обычное дело. Кто глянулся — те и в фике.
— Лисичка, а ты в курсе? — вытянулся поудобней на освободившемся с уходом Севиллы кресле Денхольд.
— Чего? Хоук, мы без проды. Надо уходить, — и на внезапные (хоть бы не интриговал он ее намеками) вопросы у нее опять нашлась своя цель.
— А вот и нет! А это значит...
— Думаешь, другой жанр?
— Нет, — все-таки поднялся маг.
— Я знаю, что про нас выложат и закончат работу. — Таллис тут не пришлось и выискивать новой информации.
— Нет! — плутовато возразил целитель, прищурившись хитро и слегка вальяжно, словно гигантский представитель кошачьих.
— Что ж, идем. Нам здесь делать нечего.
С некоторой тоской оглядев более-менее освободившееся (не считая все время собрания ожидающей в коридоре парочки) купе, Денхольд поводил плечами и босиком прошлепал за Таллис в открывшийся портал.
Так же вслед за ними, буквально через пару минут, неторопливо прошлись Куссланд и Анора. Последняя хмурилась, ибо продолжение их присутствия на этом собрании не требовало. Король всея Ферелдена все же надеялся увидеть себя и жену уже в законченной работе. Благо, она вроде пишется.
Гаррет с Мариан буквально на секунду выглянули уже в следующий проем. Но все же промолчали. Открывшийся для них портал был отдельным и это уже само по себе настораживало...
***
Прорубь? Эй, я тут на Северный или Южный полюс никого забрасывать не хотела! Хотя нет, тут лесок вдалеке. Только не в тундру, только не в тундру! Или мы вообще в Мерзлых пустошах? Вдруг хоть тут у меня сгенерировался навигатор. Да и вполне современные вещи тут есть, вон, раскладные стулья уже оккупировали Иви и невероятным образом уснувший прямо на холоде Андерс. Сумка у меня под ногами была вроде из той же эпохи на вид...
— Ах ты ж-ж-ш! — рыба плюхнулась обратно из сачка в прорубь. Остальной улов был невелик и чуть было не последовал в "родные водные пенаты" вслед за уплывшей товаркой покамест я пыталась удержать в дрожащих пальцах сачок. Опять эти неудобные длинные юбки! Правда цвет уже был у них шоколадный, а ногах оказались все же подходящие к климату сапоги. Так, надеюсь пуховой платок и шапку у меня за такое внезапное перемещение не отберут? Ладно, пока все не так страшно.
И почему у меня опять не вышло? А то, боюсь, мы тут надолго. Вон, Джейкоб уже с улыбкой викторианского гопника на корточки уселся и на сумку пару раз взглянул (или мне все-таки кажется?..). Севилла так вообще Айдану хоть под доспех в крысином обличье залезет, пока тот на окружающих как на гибрид Хоу и кунари смотрит. А остальные-то как? Мне они в целости и сохранности нужны. И себе, ясен-красен, тоже.
"Ловись ты уже!"
Вторая, уже менее юркая, но мелкая рыбина опять выпала из вполне целого сачка. Гениально. Что ж, если мы в Тедасе то хищников можно файерболлами закидать. Если только Андерса добудишься.
— Ам-хмм-мм,— с блаженной улыбкой промямлил во сне тот, развалившись поперек (не свалился и ладно) походного раскладного стула, — а так мы с тобой, Солона, еще не прообова... мм-хрр-ммм...
Еще один довод пользу того, что это явно современный мир: Андерс спит без кошмаров так как тут он не Серый Страж. И здесь он в первом акте, когда к нему приезжала Героиня Ферелдена. Маячившая у него за спиной фигура в алом плаще опять молчала. Ладно уже Лисс, он дрыхнет без задних ног, можешь обыскать сумку, авось и для тебя после трехлетнего перерыва телефон найдется, хоть в интернете посидишь... Но извечной мерзлячке-отступнице было явно не до того: она переминалась с ноги на ногу в легком шерстяном плаще, предназначенном скорее для осеннего Киркволла, явно мысленно втаптывая в снег Денхольда, храмовников и собственную стеснительность вместе взятые. Причем Денхольд опять был на первом месте ибо пункт "влажные фантазии о попавшей в Тедас девице" в его амбициях никуда не затерялся (гад!).
Притопывать без дела и явным чудом не клясть меня за "безответственность в создании климата" ей вскоре надоело и та стала что-то выискивать в огромной потрепанной сумке, с прежним акцентом шипя ругательства. Фраи переглянулись. Севилла замоталась в зимний плащ Айдана ибо поколдовать ей в нашем мире не удалось. Выловленная рыбешка шлепнулась в кучку таких же прямо у меня из рук. Стула чтобы присесть и отдохнуть все так же не было.
— Ну и?.. — почти в унисон поинтересовались присутствующие.
— Стих я пишу! А вы мне мешаете! Ну дженовая у меня заявка тут, дже-но-ва-я!
— А вдохновение — вокруг нас, — едко заметила Амелл.
Обиженно сопя, я подняла рыбешку из своего скудного "улова":
— Видишь рыбу? Вот тут она в роли рифмы. Чем больше рыба, тем больше рифмованных строк. Чем больше весит — тем больше в них строк. Мне нужно тысячу. Как оказалось, — вытащила я из-под сумки (так тут же перчатки, надо их надеть!) ручные весы, — их тут только половина нормы.
Иви и Айдан пригляделись повнимательней. На чешуе крупной "рифмованной рыбины" проступили слова. Ошарашенный вид годился бы на мемы, но рисование отнюдь не мой конек.
— И одновременно чего-то хочешь и от нас, — продолжил Джейкоб.
— Вот кто бы говорил! Так, придут еще четверо — расскажу что за объявление, — чуть ли не рявкнула я, собирая готовые стихи в виде рыбы (и почему мне надо это все отлавливать вместо письма в заметках, скажите на милость?!). Мать моя магистресса, надо было смотреть условия конкурса в самом начале! Неделя до дедлайна, а мне стихи свои в диковинном обличье генерируй!
Иви с сомнением хмыкнула. Я опять наклонилась к проруби, радуясь тому, что мерзну несколько меньше в перчатках. У меня конкурсные работы, сроки истекают, пускай хмурится. А сейчас...
— Ловись, вдохновенье, большое и маленькое, ловись, вдохновение, большое и маленькое! — застучала зубами я, стараясь не распугивать рыбу своим судорожным бормотанием.

@темы: фанфик, гет, ОТП, Dragon_age, шипперские_страсти, лаэтанские_записки, AC_Syndicate

---

Бладборн, фанфикшен и фемслеш

Я сомневаюсь, стоит ли выкладывать или все же доработать

Название: «Лилии под ногами»
Персонажи: Охотница|Кукла
Жанр: Драма, фемслэш

Узреть недоработанное

 

Лилии под ногами не мялись, когда охотница перебирала ногами между тончайшими стеблями. В источнике сна они тоже были такими упрямо-несгибаемыми, но там их примять было не жалко. Игнес не хотела поднимать голову, чтобы вспоминать — кровь на пиле все еще не высохла, а пачкать ей то, что у нее осталось вне пропитанной кровью-потом-грязью яви не хотелось.

 

 

Шу-шу-шууух...

 

Пила заняла свое место у замшелой кладки возле купальни, Посланники потянулись, едва не сталкиваясь черепами друг с другом, в обожающе-молящем жесте. Игнес захотелось рассеянно-покровительственно погладить их по затылкам точно мяукающих у ног котят, но она с усталым вздохом стянула скрипящую от залипшей прямиком в толстые швы крови перчатку, устало запихнув ее в нагрудный карман. Рук коснулось белесое мерцание: они хотели ей многое предложить, они нашли бы что ей предложить... За силу, которую содержит во сне кровь, разумеется. Пузырьки крови, целый свиток молниевой бумаги, побольше коробочек, жалобно звенящих изнутри от пуль...

 

И лишь теперь она позволила себе развернуться и присесть у лилий, изредка бросая взгляд на уснувшую Куклу. Любовь? Что ей знать о любви? Какое дело самой Игнес до любви? Но когда она задерживалась взглядом на говорящей о том, какая из нее хорошая охотница, Кукле, ей казалось что она сможет. Сможет забыть, что это впрямь и так — чувство, которое не подпитывается ее горечью, не произрастает из жажды жить, не является утешением вместо попытки понять... Да, казалось, что она сможет. Сможет в это поверить чтобы выжить наяву. Но здесь хотелось тоже чего-то настоящего. Разговора о настоящих тревогах. О боли. О чудищах. Нет, ложь того не стоила.

 

Охотница молча села рядом с уснувшей Куклой и поджала ноги, разглядывая покрасневшую Луну. Хотелось просто пережить ночь.

@темы: драббл, фемслэш, фанфики, Охотница, Bloodborne, лаэтанские_записки, Кукла

---

Кинк поглажен [2]

Пишет  imirel:

25.12.2015 в 12:23

Что-то захотелось продолжить)

Исполнение №2, 167 слов

Исполнение №2, 167 слов

Ночи в Свистящих пустошах оглушительно тихи. Тревельян, с трудом поймав сознание за кончик хвоста, думает о том, что в лагере что-то могут услышать. Потому что в этой тишине все звуки кажутся вдесятеро громче.

Скрипит песок. Скрипит под брошенной наземь накидкой. Звучит так, будто тысяча небесных скрипок одновременно играет рваную, но ритмичную музыку.

Дыхание, два дыхания рычат в унисон. Звук уносится в темное небо, к огромной, мрачной луне.

Теперь Бык кажется еще больше: он будто возвышается, даже оказавшись внизу; почти невыносимо давит, резко перевернув Тревельян на спину. Можно бесконечно и беззастенчиво трогать его, гладить, обжигаться о кожу на огромных руках, на плечах и груди, пытаться обхватить неожиданно крошечной ладонью мощную шею. Его много, слишком много для нее одной… и недостаточно. Хочется еще больше. Хочется, чтобы ничего не заканчивалось.

– Ты можешь сказать всего одно слово, если вдруг захочешь, чтобы я остановился, – хрипло произносит Бык, почти нежно заводя ее запястья за голову и до боли сжимая здоровенной пятерней. – «Като». И все. Я прекращу.

– Като, – стонет Тревельян, едва усмехаясь. – Прекрати болтать…

URL комментария

---

So incredible hot! или кинк поглажен

10.11.2015 в 23:18

Пишет  One-line:

XXI-DA-37
Железный Бык/Инквизитор (не кунари), Инквизитор любит лапать Быка за все выдающееся, пока никто не смотрит. Намеки на инквизиторский кинк на разницу в росте-размерах - приветствуются.

Пишет Гость:

09.12.2015 в 00:26

Исполнение №1, 126 слов

Исполнение №1, 126 слов

Рога…
Тревельян гладит их и жмурится, как сытая кошка. Бык вздыхает. Тревельян сидит за спиной, осторожно накалывая на палец кончики рогов. Костер похрустывает, поглощая неразумных мотыльков.
Плечи…
Бык, упираясь подбородком в колени, устало вглядывается в беснующуюся воду. Палатку мотает дождем, а Тревельян неуверенно трогает борозды рубцов на взъемах мускулов. Бык вздыхает.
Уши…
Странные такие уши, вроде острые, да с эльфийскими не сравнить. Тревельян сидит у Быка на плечах, всматриваясь из-за густого кустарника в далекие огни, полускрытые за барханом. Пустыня темна. Огни неизменно пританцовывают уже давно. А Тревельян делает вид, что наблюдает.
– Эй, босс, – Быку все опостылело. – Хочешь покататься на быке?
– Ч-что? – Тревельян отдергивает руку, хочет соскочить в холодный песок, но мощные ладони крепко держат ее за бедра. – Ну… покатай. До тех холмов и обратно. Только тихо…

@темы: дары_что_лучше_милостей_Великих

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра